нынешний вечер… я не вынесу его.
ЯН (прижимая ее к себе): Это ребячество.
МАРИЯ: Конечно, ребячество. Но там мы с тобой были счастливы, и моя ли вина, если в этой стране вечера внушают мне страх. Не хочу, чтобы ты оставлял меня одну.
ЯН: Я оставлю тебя ненадолго. Пойми, Мария, я должен сдержать слово.
МАРИЯ: Какое слово?
ЯН: Которое я дал себе в тот день, когда понял, что мать нуждается во мне.
МАРИЯ: Ты должен сдержать и другое слово.
ЯН: Какое?
МАРИЯ: Которое ты дал мне в тот день, когда обещал жить со мной вместе.
ЯН: Я надеюсь, что смогу всё это примирить. Ведь то, о чём я тебя прошу, – такая малость. Пойми, это не каприз. Дай мне один вечер и одну ночь, чтобы я попытался себе уяснить, на каком я свете, и лучше понял этих двух женщин, которых люблю, и узнал, как мне сделать их счастливыми.
МАРИЯ: Разлука всегда удручает того, кто по-настоящему любит.
ЯН: Дикарка! Ты прекрасно знаешь, что я тебя по-настоящему люблю.
МАРИЯ: Нет, мужчины никогда не знают, как нужно любить. Они ничем не бывают довольны. Единственное, что они умеют, это витать в облаках, придумывать себе всё время новые обязанности и долги, стремиться на поиски новых стран и новых жилищ… Но мы, женщины, знаем, что в любви ничего нельзя откладывать на завтра, нужно делить с любимым ложе, крепко держаться за руки, остерегаться разлук. Когда любишь, ни о чём другом не мечтаешь.
ЯН: Ну чего ты добиваешься? Речь идёт лишь о том, чтобы я встретился с родной своей матерью, помог ей, сделал её счастливой. А что до моих мечтаний или моих обязанностей, нужно принимать их такими, каковы они есть. Без них я ничего бы не стоил, и ты сама бы меня меньше любила, если б у меня их не было.
МАРИЯ: Я знаю, что твои доводы всегда один лучше другого и тебе ничего не стоит меня убедить. Но я тебя больше не слушаю, я затыкаю уши, когда ты начинаешь говорить этим голосом. Я хорошо его знаю. Это голос твоего одиночества, это не голос любви.
ЯН: Довольно об этом, Мария. Я хочу, чтобы ты меня оставила здесь одного. Мне нужно как следует во всём разобраться. В этом нет ничего страшного, не такое уж большое дело – переночевать под одной крышей с собственной матерью. Остальное решит Господь. Но Господу ведомо и то, что за всеми этими заботами я не забываю о тебе. Только не может человек быть счастлив в изгнании или в забвении. Нельзя всегда быть посторонним. Я хочу вновь обрести свою родину, дать счастье всем, кого я люблю. О дальнейшем я пока не задумываюсь.
МАРИЯ: Ты бы мог всё это сделать, если бы заговорил с ними простым языком. А твой способ вряд ли хорош.