— А ты сам разве не заставляешь меня стремиться к мещанским идеалам? Деньги, — последнее слово я произнес настолько презрительно, что сам себе удивился — откуда это у меня.
— Сейчас это тебе ближе всего. К тому же начинали мы не с денег, ты знаешь, и первый экзамен ты провалил. А деньги — это власть, инструмент власти. Впрочем — хватит рассуждений. В свое время Бог отдал сына, как утверждают, из-за большой любви к людям… Так говорят. Но сперва надо возлюбить сына и сделать что-то для него, а потом ты увидишь путь… Посмотрим, насколько ты любишь собственную плоть и кровь.
Он помолчал, давая мне переварить сказанное, затем продолжил.
— Я говорю в прямом смысле. Ничто другое на тебя не действует. Может, не подействует и это? Как знать, достоин ли ты быть избранным? Вступив на этот путь, назад вернуться уже нельзя. Я знал, что так будет, поэтому наказание наступает так быстро. Открой входную дверь и возьми на полу сверток. Это неприятный подарок, но ты виноват сам. Это лишь первый урок. Если ты не выполнишь задания или опять станешь бегать чёрт знает куда — будет второй. Иди и возьми, что там под дверью, это твоя плоть и кровь. В следующий раз будет хуже, гораздо хуже. Доходит до тебя или нет? В следующий раз будет рука. Ты можешь бушевать, можешь горевать, но время не ждет, и поэтому ты должен действовать.
Он отключился. Я положил трубку и почувствовал в груди холод. Догадки, пока только общие, но мысленно окрашенные в цвет крови, взорвались у меня в голове. На ватных ногах, словно телефонный разговор добавил мне лет двадцать возраста, поднялся я с кресла и пошел в коридор. Слабость путала ноги, но я зарычал и стал ступать тверже. С меня вымогают деньги, полиция куплена, что не удивительно в наше веселое время. Ну и что! Некуда, что ли, обратиться кроме полиции, да и сам я способен кому угодно показать, «дать в рожу», так дать, что…
Я подошел к двери и с опаской взглянул в глазок. Мне вспомнились шпионские фильмы, в которых через глазок стреляли из пистолета с глушителем, но никого за дверью я не увидел. Я застыл, всматриваясь и вслушиваясь, не спеша открывать. Воображение, подогретое предполагаемой опасностью, завело сердце до полных оборотов. «Твоя плоть и кровь, — пришло в голову, — только открой, и на полу будет твоя плоть и кровь». Но с лестничной площадки не раздавалось ни звука, время шло, и я подумал — глупо прятаться за дверью, так ведь всю жизнь можно прятаться, как трусливая мышь в норе, и толку от такой жизни. Стараясь бесшумно проворачивать механизм замка, я отворил и выглянул наружу. С правой стороны, у самой стены, на полу лежал бумажный сверток, серой дешевой упаковочной бумаги, совсем небольшой размером.