— Да, я помню, — ответил я.
— Мне нужны листовки, три тысячи штук. И раздать их. Половину в центре, половину — около нашего магазина. Мы переехали в более просторное помещение, расширяемся, — в интонациях его голоса послышались нотки тщеславия.
— Три тысячи штук, — как эхо повторил я, — это хорошо. Что будет на листовках и их размер?
— Вот образец, — посетитель вальяжно раскрыл барсетку и выудил из нее листок бумаги, испещренный карандашными надписями и рисунками.
— Хорошо, — произнес я, едва взглянув на образец и с легкой небрежностью бросив его на стол. — Только цены с прошлого года, сами понимаете…
— Я понимаю. Сколько?
— Три тысячи штук, да еще цветных. Цветных же?
— Да, цветных, — посетитель сделал ударение на последнем слове, точно опасаясь, что даже после всего сказанного его неправильно поймут и сварганят черно-белые листовки.
— Будет стоить… — я извлек из ящика стола ручку, листок бумаги и принялся что-то черкать.
— Будет стоить двадцать четыре девятьсот.
— Как — двадцать четыре девятьсот? Откуда двадцать четыре девятьсот? — не понял заказчик.
— Ну, во-первых, улучшилось качество бумаги, а это, я вам скажу, многое значит.
— Меня устраивало качество бумаги и в прошлый раз.
— Эта будет лучше, уверяю вас! То была просто… бумага, а теперь — глянцевая. Вы же расширяетесь, у вас солидная фирма. Не стоит экономить на рекламе, потому что покупатель спиной чует дешевку. Спиной, понимаете? А иногда и некоторыми другими частями тела…
— Пускай себе чует! — слегка повысил голос посетитель. — Меня устраивает качество бумаги, какое было в прошлый раз, а двадцать четыре девятьсот — это, извините, какая-то чушь. Мы, наверное, неправильно поняли друг друга. Три тысячи штук, формат — вот такой точно, — растопыренной пятерней он указал на образец. — В прошлый раз это стоило четыре девятьсот пятьдесят, теперь, я понимаю, немного подорожало — ну, на пятьсот, на тысячу, но — двадцать четыре девятьсот! Откуда такие цифры?
— Вместе с раздачей, — я упрямо гнул свое.
— И в прошлый раз было вместе с раздачей!
— Да, но в прошлый раз раздача была совсем другой.
— Какой еще другой?
— Раньше мы брали подростков с улицы, и они просто всучивали людям эти бумажки. А вы знаете, так раздают подростки с улицы? Или суют по десять листков в одни руки, или вообще могут выбросить половину в мусор, чтобы долго не париться. И при этом они молчат, как рыбы. А в рекламном деле молчание — смерть! Надо говорить, объяснять, расхваливать, чтобы у человека помимо воли сложился образ товара, образ такой желанный, чтобы он ходил и только об этом и думал! Вы знаете, что такое нейролингвистическое программирование?