В него словно вселился бес авантюризма. Как будто все предыдущие годы он прожил не своим разумом, а чьим-то повелением, и делал совсем не то, чего ему самому хотелось. А теперь с его истинных желаний спали оковы, и энергия этих желаний, ничем не сдерживаемая, выплеснулась наружу. Словно раньше, в дни его детства и юности, когда он таскал в школу набитый книгами ранец, это был не он. Когда в медуниверситете зубрил латинские названия человеческих органов — тоже был не он. Годы врачебной практики и тяжелая работа на стройке также ничего не изменили. А теперь все вроде бы встало на свои места. Так мне казалось, когда я глядел на его подпухшее лицо, светившееся некоей правдой, некоей истинной жизнью, долгое время томившейся под гнетом надуманного долга и приличий, а теперь ощутившей простор для своих авантюристических устремлений.
Бешенная энергия так и клокотала в нем, одни планы сменялись другими, не менее смелыми и безумными, но именно из-за их безумия, возможно, осуществимыми. Никаких преград в этом мире для него уже не существовало, мораль и нерешительность, если они и были, сгинули безвозвратно, как динозавры в меловый период. Он представлялся мне ракетой, под завязку начиненной горючим и взрывчаткой. Ракета эта вращалась с устрашающей скоростью, исторгая из сопла струи горячего дыма, и неизвестно было, в какую сторону она рванёт через мгновение.
Он предлагал дожимать директора «Посейдона», «сесть ему на голову и долбить», что именно мы из всех рекламщиков на свете ему нужнее всего. Фантазировал о том, чтобы устроить какую-нибудь уличную лотерею с розыгрышем телевизора или чего-то подобного, а на самом деле выманивать деньги у простодушного, падкого на дармовое народа. Вспоминал, как на рынках Одессы изобретательные жулики бросали под ноги денежные «куклы», а потом требовали компенсации. Воображал, как мы подобные «куклы» станем раскидывать в людных местах десятками, и со злобными рожами будем выжимать из простаков, соблазнившихся и поднявших обманку, деньги. С вдохновением пророка живописал, как создаст очередную финансовую пирамиду, выдумав такое, чего раньше в голову и в бреду никому не приходило, и что «МММ» нам и в подметки не сгодится. От финансовых пирамид он переключался на женский крем от морщин, дешевый в производстве и ни от каких морщин не избавляющий, но благодаря бессовестной рекламе навязываемый безотказно. «Толпы глупого бабья будут стоять в очередь!» — вещал он. В конце концов, воображение его дошло до создания политической партии, сдаивания с доверчивых соратников партийных взносов и прочих экономических выгод большой политики.