— Два дня… — пробормотал я, бросая мятущийся взгляд сквозь лобовое стекло, судорожно вцепившись в дугу руля. — Два дня… но я уже не знаю, что и думать!
— А ты не думай! Будешь слишком много думать — точно ничего не получится. Вообще жить не надо, если только думать и ни черта не делать! Деньги нужны, спрашиваю? Хочешь ты сына вызволить или нет?
— У него ж кавказская овчарка размером с бульдозер во дворе, и на ночь он ее наверняка с цепи спускает. Мало ментов, так ты хочешь, чтобы эта тварь с нас шкуру содрала?
— Не сдерёт… В будке тварь будет закрыта. Светка все сделает, я ж говорю тебе…Сегодня у нас с нею свидание. И окно в одну из комнат будет открыто…
Мы снова, как и во время вояжа на кладбище, оставили машину вдали от цели. В районе частной застройки оставаться незамеченным сложно, и мы выбрали место на обочине у маленького дома, рассудив, что в маленьких домах живут маленькие люди, запуганные и безголосые, поэтому здесь не подымут шума и не пальнут из двустволки. Луна, вдоволь налюбовавшись на события этой ночи, основательно отгородилась тучами, которые вселяли надежду на освежающий дождь. На улице в пределах видимости не светилось ни одного окна, словно все жители окрест вымерли, и пугающие очертания домов и деревьев едва различались человеческим глазом. Заперев машину, мы медленно и тихо двинулись вдоль улицы, оглядываясь, присматриваясь и прислушиваясь. Свернув в переулок и посомневавшись, туда ли, мы, наконец, с трудом распознали дом Ивана.
Серега, подойдя к забору, пощелкал языком, проверяя, заперта ли собака. За оградой было тихо. Он взобрался на забор, задержался наверху, прислушиваясь, и спрыгнул внутрь двора. Я последовал за ним.
Ближайшее к нам окно было приоткрыто. Сергей тихо отворил его больше, снова щелкнул языком и прислушался, затаившись. Некоторое время ничто не нарушало тишину ночи, и он опять щелкнул, вглядываясь внутрь жилища, даже в непроглядной тьме манившего ночных бродяг своим уютом. «Ивана разбудишь», — прошептал я. «У тебя одни страхи на уме!» — сдавленно пророкотал Серега в ответ. Из комнаты донесся шорох, и сонный женский голос что-то пробормотал.
— Светка, привет, — прошептал Сергей.
— Привет. Ты сумасшедший, бродишь по ночам. Что случилось? Ты не сам?
— Это Стас. Слушай, Свет, есть проблемы. Отойди от окна, я залезу, а то, что вот так…
— Куда залезу, ты сдурел? Иван проснется, вообще меня прибьет… Что ты делаешь?
Но Серега уже ловко вскочил на подоконник, упёршись руками, и занес ногу.
— Что значит — вообще прибьет? Он что, бил тебя? Что ты молчишь?