— Понятно, — сказал князь. — Да, ты прав. Надо обдумать все это. Спасибо.
Он вышел из очереди, обогнул Фонтан и, обнаружив место, где на столбе висел знак Шила, отправился по улице Ткачей.
Трижды спрашивал он о Янагге-парусиннике, в третий раз — у низенькой женщины с могучими руками и усиками над верхней губой. Женщина сидела, скрестив ноги, и плела коврик под низкой стрехой того, что когда-то, должно быть, было конюшней — и до сих пор продолжало ею пахнуть.
Она пробурчала ему, куда идти, окинув взглядом с ног до головы и с головы до ног, взглядом странно прекрасных бархатисто-карих глаз. Князь прошел извилистой аллеей, спустился по наружной лестнице, лепившейся к стене пятиэтажного строения, оказался у двери, через которую попал в коридор на первом этаже. Внутри было темно и сыро.
Он постучал в третью слева дверь, и почти сразу ему открыли.
Открывший дверь мужчина уставился на него.
— Ну?
— Можно войти? У меня кое-что важное…
Человек чуть поколебался, резко кивнул и отступил в сторону.
Князь вошел следом. Большое полотнище холста было расстелено на полу перед стулом, на который вновь уселся хозяин, указав своему гостю на другой из двух находившихся в комнате стульев.
Это был невысокий, но очень широкоплечий человек с белоснежными волосами и начинающейся катарактой обеих глаз. Руки его были коричневыми и жесткими, с узловатыми суставами пальцев.
— Ну? — повторил он.
— Ян Ольвегг, — послышалось в ответ.
Глаза его слегка расширились, затем превратились в щелки. Он взвешивал в руке большущие ножницы.
— «Опять в краю моем цветет медвяный вереск», — произнес князь.
Хозяин застыл, потом вдруг улыбнулся.
— «А меда мы не пьем!» — сказал он, швыряя ножницы на свою работу. — Сколько же лет минуло, Сэм?
— Я потерял счет годам.
— Я тоже. Но должно быть прошло лет сорок… сорок пять? — с тех пор, как я тебя видел в последний раз. И мед, и эль, бьюсь об заклад, прорвали к черту все плотины?
Сэм кивнул:
— Даже и не знаю, с чего начать, — сказал ему старик.
— Начни с того, почему вдруг «Янагга»?
— А почему бы и нет? Звучит честно, и для работяги вполне годится. Ну а ты сам? Все еще балуешься княжением?
— Я все еще я, — сказал Сэм, — и меня все еще зовут Сиддхартхой, когда спешат на мой зов.
Его собеседник хихикнул.
— И Победоносным, «Бичом Демонов», — нараспев продекламировал он. — Ну хорошо. Раз ты оделся не по своему богатству, значит, по обыкновению разнюхиваешь, что к чему?
Сэм кивнул:
— И наткнулся на многое, чего не понимаю.
— Ага, — вздохнул Ян. — Ага. С чего бы начать? И как? А вот как, я расскажу тебе о себе… Слишком много дурной кармы накопил я, чтобы получить право на новомодный перенос.