— Мы не спорим, — сказал я.
— Только для потехи. Когда поспоришь — больше потехи!
— О чём вы хотите спорить?
— Спорим, я убью эту крысу, не дотрагиваясь до неё руками. Мои руки всё время будут в карманах.
— Вы забьёте её ногами, — сказал Клод. Было очевидно, что у крысолова с деньгами туго. Я посмотрел на крысу, которую собирались убить, и почувствовал лёгкую тошноту, и не столько потому, что её собирались убить, а потому, что её собирались приканчивать как-то особенно, с изрядной порцией удовольствия.
— Нет, — сказал крысолов. — Не ногами.
— И не локтями?
— Не локтями. Не руками и не ногами.
— Ты сядешь на неё.
— Нет. Я не придавлю её.
— Ну давай посмотрим, как ты сделаешь это.
— Но сначала поспорим. На фунт.
— Не будь кретином, — сказал Клод. — Почему мы должны давать тебе фунт?
— А на что же мы поспорим?
— Ни на что.
— Что ж. Тогда ничего не будет. Крысолов сделал движение, намереваясь отвязать верёвку от дворника.
— Я поспорю с тобой на шиллинг, — сказал ему Клод.
Ощущение тошноты в моём желудке усиливалось, но во всём этом деле был какой-то ужасный магнетизм, так что я был не в силах ни уйти, ни даже пошевельнуться.
— Вы тоже?
— Нет, — сказал я.
— А вы почему нет? — спросил крысолов.
— Просто не хочу с вами спорить, вот и всё.
— Так вы хотите, чтобы я проделал всё это за паршивый шиллинг?
— Я вообще не хочу, чтобы вы делали это.
— Где деньги? — сказал он Клоду. Клод положил шиллинг на капот, ближе к радиатору. Крысолов выудил два шестипенсовика и положил их рядом с монетой Клода. И как только он протянул руку, крыса сжалась, откинула голову и распласталась на капоте.
— Итак, поспорили, — сказал крысолов.
Клод и я отступили на несколько шагов. Крысолов шагнул вперёд. Он сунул руки в карманы и согнулся в поясе так, что его лицо оказалось на одном уровне с крысой, на расстоянии около трёх футов. Его глаза впились в крысиные и держали их. Почуяв смертельную опасность, крыса вся подобралась, но оставалась неподвижной. Мне показалось, в её позе была готовность броситься вперёд, в лицо человеку, но, вероятно, было что-то могущественное во взоре крысиного человека, что удерживало её от прыжка и подавляло, и затем постепенно стало подчинять, так что она подалась назад, вся волочащаяся от медленно утопающих шажков. Но вот верёвка, держащая её за лапу, натянулась. Она рванулась ещё дальше и задёргала лапой, пытаясь высвободить её. Человек наклонялся вперёд, к крысе, следуя за ней лицом, и наблюдая, и вдруг крыса запаниковала и скакнула вверх и вбок. Верёвка рванула её назад с такой силой, что чуть не вывернула лапу.