Да, нереально, молча согласился Знаменский и стал прикидывать по-своему. Половина (или около того) больных будут женщины, их можно отбросить, преступление не женское. Остальных процедить через ситечко. Понадобится, конечно, бригада. Ничего, тут Скопин пойдет навстречу, главное — выявить, кого процеживать. Для этого отпечатать на ротаторе стандартный текст — и в райздравы города и области. «В связи с расследованием уголовного дела просим в пятидневный срок сообщить фамилии лиц мужского пола, консультировавшихся у гематолога по поводу такого-то заболевания». Он высказал это вслух, и задача обрела успокоительно-бюрократический характер.
Позвонили из проходной. Некий гражданин прорывался к Знаменскому по делу Серова. Томин вызвался сходить — устроить, чтобы пропустили. Пал Палыч сел писать задним числом «Дополнительные вопросы эксперту»: «Выяснить возможность наличия крови в пространстве между рукояткой и лезвием и в положительном случае…» — ритуальное косноязычие казенных бумаг.
— Будем надеяться, что человек, пытавшийся убить другого, бережет собственное здоровье, — вздохнула Зина.
Именно так оно и бывает. Тюремный врач ворчал, что больше всего докучают убийцы — идут с каждым пустяком.
Томин привел сухонького, мелко семенящего человека. Горло его было укутано шарфом. Едва поздоровавшись, он попросил закрыть окно — ангина. Знаменский закрыл окно, откуда несло сухим жаром, Зина устроилась в уголке на диване, натянув юбку на колени, отмеченные неодобрительным взором посетителя, и он заговорил четко и рублено, будто отстукивая чечетку:
— Я из дома, где жил Серов. Этажом выше. Член совета общественности. Имею рассказать следующее. Видел Серова незадолго до происшествия. Минут за пятнадцать. Он разговаривал с другим жильцом. Его сосед по площадке. Фамилия Тираспольский. Я понятно излагаю? Полчаса спустя Тираспольский уехал на своей машине. В неизвестном направлении.
Он умолк и строго уставился на Знаменского.
— И ничего не сказал родственникам? — спросил тот.
— Якобы в отпуск. На юг. Но ни-ка-ких координат.
— Марка машины?..
— «Москвич», МОФ 98–30. Кофе с молоком.
— Думаете, скрылся? — вклинился Томин.
Посетитель впал в назидательный тон.
— Товарищ, я ничего не думаю. Я немножко знаю. Tо, что знаю, рассказываю. Рассуждать не компетентен. Правильно? — адресовался он к Знаменскому.
— Правильно, — скрывая улыбку, поддакнул Пал Палыч. — А что за человек этот Тираспольский?
— Считают, весельчак. Я считаю — пьяница. И циник. Наш дом, пятиэтажку, называет «хрущобы». А раньше жил в бараке. Забыл.