Ты представляешь, неужели и самой разволшебной сказке будет конец?
Пап, тогда тебе задание на дом: надо сделать ребенку еще одну сказку. Про Золотого петушка и его Золотую рыбку. А мне, чур, насовсем останется этот диванчик, набитый сказками.
КРАСНЫЙ СОН
Ну вот. Разбудили. А еще совсем темно. Какое жаркое одеяло. Тяжелое, как большой удав. Сильно его пинаю, освобождаю ноги, ворочаюсь с боку на бок. Никак не могу снова уснуть. Во мне шевелится неясное чувство. Словно меня кто-то окликнул. Только вот не пойму - кто.
И что это за сон приснился? Даже не сон, а картина во всю стену как раз над головой. Не могу воздух вздохнуть до конца. Чуть прикрою глаза и снова все вижу. Какая-то темно-красная стена. И большая тень бородатого солдата в папахе и с винтовкой на ремне. Солдат смотрит на меня неотрывно. Открываю глаза - все пропадает.
За дверью - чуть слышные голоса. Давно уже пора им угомониться. Двигают стулья. Шаги такие, будто носят тяжелое. Звуки отрывистые. Плоховато слышно.
И опять тишина. Вроде бы где-то за стенкою плач. Странно. Среди ночи-то. Хорошо, хоть сюда никто не входит. Но полоска света под дверью никак не исчезает.
Вот и ленивое утро. Почему у всех глаза красные? В доме вдруг тихо-тихо. А где папа?
Да не пойду на улицу. Хочу быть дома. Нет, все же одели и вытолкали. Прямо как маленького.
Ой, Сашка, напугал, чертяка.. Че это у тебя такое красивое? Велик, да? Ну и что. Подумаешь! А у меня зато вчера папа умер.
ВОРОБЕЙКО
Пусть большие все коровы Ты будь маленьким...
Отгрохотало и обожгло лето. Не успел и недели походить в школу, как зарядили дожди. Что-то не спится. Папа умер в такой же вот дождь, и образ его почти стерся. Стою у окна и сквозь зигзаги струек смотрю на хмурое утро. На подоконнике поскользнулся и смешно взмахнул крыльями мой брат воробей. Лужи пузырятся и морщатся. Ногам противно ступать в эту слякоть. Ботинки и носки сразу же промокают, а идти в школу надо. Рядом с нашим домом - стройка. Ревущие машины беспрерывно утюжат грязь. Огромные ее ошметки "украшают" и без того разбитую, совсем истерзанную дорогу.
- Ма, ты уже ушла?
Не слышит.
Я особенно боюсь, когда она надолго застывает у окна, опустив руки. А сегодня ее что-то совсем не слышно. Родная мама, встает ни свет, ни заря: за ради чего? Ради этой своей ежедневной каторги. Суетливой и к тому же почти бесплатной. Всегда считает копейки. А на автобусной остановке злой ветер, и сердитые невыспанные люди. Тряска долгого пути выматывает нервы и силы. Все еле дотаскиваются туда и обратно. Знаю, что на работе у нее очень шумно. Это здорово слышно по телефону. Наверное, поэтому мне страшно вырастать. И в школу идти не хочу. Ага, вот и мама уже звонит будит меня. Значит, добралась на свою работу. Надо скинуть остатки дремы с глаз, сделать зарядку, почистить зубы, встряхнуться. А то как-то оцепенел. Тогда подогретые завтрак и чай не будут такими противными. Как хочется хоть чуть-чуть вкусненького! Опять по радио вести с полей. Сказали бы, когда можно будет вдоволь пожрать, да не гнить в этих вязких и бесконечных очередях буквально за всем. Противно и безысходно. Тепе рь вот начали диктовать ненужные справочные телефоны. Цифры лезут в уши. Они длинны, назойливы и просто мерзки. Но радио выключать нельзя. Скажут прогноз. А впрочем - какого черта! Ведь с дождями и ветром все уже ясно и так. Пропади все пропадом.