Мне понадобилась вся сила воли, чтобы повернуть голову и посмотреть в дверной проем.
Я не увидела призрак Дел, парящий надо мной. В дверях с ухмылкой стояла моя мать. Она была одета в домашнее платье из набивного ситца и резиновые галоши. Ее руки были плотно забинтованы и напоминали две ярко-белые боксерские перчатки. На ее груди красовалась старая шерифская звезда Дел.
Я выпрямилась, повернувшись к ней лицом, но отступила на шаг, когда осознала, что запах гнилой картошки теперь исходит от нее.
— Я тебя знаю! — выкрикнула моя мать голосом Дел. Она покачивалась с пятки на носок и обратно. — Ты еще ничего не видела, заместитель шерифа. Ты еще ничего не видела.
Она повернулась, уверенным шагом подошла к входной двери и распахнула ее. Я вступила в гостиную, держась на безопасном расстоянии. В открытую дверь залетали порывы клубящегося снега, ее маленькая личная буря. Она вышла во тьму.
— Ма! Мама, куда ты идешь? Вернись обратно, ты замерзнешь до смерти!
— Догони меня, если сможешь, Пустынная Роза. Догони, если сможешь!
— Подожди, мама!
Я бросилась к двери и натянула сапоги. Потом я сорвала с вешалки парку и сняла фонарик с крючка на стене.
— Что происходит, Кейт?
Ник приплелся с кухни и встал, неуклюже балансируя на здоровой ноге и двух костылях.
— Моя мать только что ушла. Только я не думаю, что это она. Это Дел.
— Твоя мама — это Дел? — Ник прищурился и окинул меня взглядом: теперь на лице истинно верующего было написано сомнение.
У меня не было времени на объяснения.
— Оставайся здесь, ладно? И запри дверь. Если она вернется одна, не впускай ее. Подожди меня.
— Не впускать твою маму?
— Это не она, Никки.
Я застегнула молнию на парке, вышла на улицу и включила фонарик.
— Запри за мной дверь.
Снежинки кололи мое лицо. Я обвела лучом фасад дома и линию деревьев, но не заметила признаков присутствия моей матери. Остались лишь ее следы, ведущие именно туда, куда я и думала.
Я нащупала пистолет Ника в кармане парки и вознесла молитву о том, чтобы мне не пришлось использовать его. Тем не менее наличие оружия успокаивало меня. Смогу ли я застрелить собственную мать, если буду вынуждена это сделать? Будет ли это считаться убийством, если на самом деле я выстрелю в призрак давно умершей девочки? И как можно убить того, кто уже мертв?
Я двинулась по дорожке, и когда достигла валуна, то повернула направо и снова пошла по старой тропе, уходившей в лес. Здесь, среди деревьев, темнота казалась еще более глубокой. Я то и дело поскальзывалась, а снежная ночь как будто впитывала свет фонарика. Зона видимости не превышала двух футов.