Теперь же им все чаще выпадали длинные и унылые ночи, точь-в-точь как серые балахоны у монашек из соседнего монастыря.
Нельзя сказать, что чувства Эрны остывали исподволь, с возрастом, что-то непонятное для Родиона приключилось с ней сразу, будто Эрна выдохлась в одночасье или голос вековых устоев шепнул ей какие-то запретные слова.
В летнюю недосыпную ночь, чуть поостыв от жаркого, но уже угасшего огня, она разнеженно и покорно приласкалась к Родиону:
— Пора образумиться, милый. Расточительно живем. Погляди на Блюменталей. Уважаемые в округе фермеры. Да и выглядят на двадцать пять. А почему? Умным распорядком живут. Страсти в норме держат. И наш возраст тоже размеренности требует.
Родион спросонья не сразу вник в баюкающий шепот жены и расслабленно отвернулся к стене, что-то ласковое промурлыкав Эрне. Но жена цепко повернула его к себе. Из голоса уходила мягкая нежность.
— Да ты проснись, милый. В приличных семьях к седым волосам супруги по разным спальням расходятся.
Что-то несусветное плела Эрна, и он вновь отмахнулся от нее — чего не нагородит в неосознанной полудреме? Ласково потянулся к жене, намереваясь прервать ее рассуждения горячим поцелуем, но Эрна сухо отстранилась от мужа, скользнула на край перины:
— Не подлизывайся, я дело говорю. Хозяйство наше, слава богу, растет, и не до глупостей теперь. Да и медицина рекомендует…
Сразу стало не до сна. Обдуманные, расчетливые слова жены встряхнули Родиона. Родион чиркнул зажигалкой, ошеломленно затянулся горьким дымом, растерянно закашлялся:
— Что же ты молчала? Болезнь какую обнаружили?
— Не болтай чепухи, милый. Я здоровая и молодая женщина. Речь о другом. Порядок в жизни надо установить. И определенный день для этих радостей выделить.
— Каким же днем осчастливишь? — негодующе рассмеялся Родион.
— А тут и гадать нечего. Его сам бог подсказывает — суббота.
До сих пор благодарит судьбу Родион, что удержал его рассудок и не натворил он в необузданной, размашистой ярости непоправимых глупостей. Он не ударил жену, не разбушевался в бессильном гневе — Родион вдруг с ясной обреченностью осознал, что навеки заблудился в чужом мире и перекрыты для него все выходы из этого упорядоченного быта, что в запутанной своей жизни суждено ему неприкаянно шагать в одной упряжке с этой разумной женщиной, покорно тянуть постылую лямку супружества до последних, закатных дней.
Десятый год разные спальни живут разной жизнью. Поначалу уязвленное самолюбие Родиона заставило не замечать суббот, и он наглухо отгородился от супруги, а потом строптивость его улеглась — что поделаешь, кругом все так живут, и, может, в этом есть разумный, чужеземный смысл. Время притупило протест, и стал он навещать супружескую спальню в утвержденные сроки, а потом такая упорядоченность вдруг обернулась для него приятным одиночеством, и он лениво пропускал оговоренные дни.