— Ната-ли-я! Послушайте же меня, Ната-ли-я!
Я спросил:
— Завтра проведёте меня по парку, покажете мне скульптуры?
— О, — сказал он, — с удовольствием.
Он снова жалобно и умоляюще посмотрел на жену. Он был столь мягок и деликатен, что и сейчас в нём не чувствовалось ни гнева, ни малейшей опасности, что он взорвётся или устроит скандал.
После обеда мне приказали занять место за ломберным столиком в паре с Кармен ля-Розой против майора Хэддока и леди Тертон. Сэр Бэзил вернулся на диван с книжкой.
Игра была стандартной и скучной. Джелкс только постоянно мешал. Он беспрестанно сновал вокруг, приносил коктейли и выносил пепельницу и не спускал глаз с наших рук. Он был близорук и вряд ли многое различал, так как — не знаю, известно ли вам, — в Англии ни один дворецкий не носит ни очков, ни, между прочим, усов. Правило золотое, не подлежащее обсуждению и очень разумное. Бог знает, правда, откуда оно взялось. По-видимому, усы придали бы дворецкому внешность джентльмена, очки же — американца. Что стало б с нами тогда? Так или иначе, Джелкс всё время мешал играть, он и её светлость тоже. Её без конца звали к телефону по поводу газетных дел.
В одиннадцать она глянула поверх карт и сказала:
— Бэзил, тебе пора спать.
— Хорошо, дорогая.
Он закрыл книгу, встал и постоял рядом с нами.
— Хорошая игра? — спросил он.
Никто не обернулся, и я ответил:
— Да, очень хорошая.
— Ну и прекрасно. Джелкс остаётся, он будет приносить вам всё, что понадобится.
— Джелкс тоже пускай идёт, — сказала жена.
В тишине сопел майор Хэддок, мягко ложились карты и шаркал Джелкс.
— Может быть, мне лучше остаться, миледи?
— Нет. Отправляйтесь спать. Ты тоже, Бэзил.
— Хорошо, дорогая. Покойной ночи. Покойной ночи всем.
Джелкс открыл ему дверь и вышел за ним.
Кончив очередной роббер, я сказал, что хотел бы лечь.
— Отлично, — откликнулась леди Тертон. — Покойной ночи.
Назавтра, в воскресенье, я проснулся около десяти часов, оделся и спустился к завтраку. Сэр Бэзил уже сидел за столом, а Джелкс подавал ему почки, жаренные на рашпере, бекон и жареные томаты. Он мне обрадовался и предложил после еды обойти парк. Я отвечал, что мог лишь мечтать об этом.
Через полчаса мы вышли из дому, и я не могу передать вам, какое счастье было вырваться на волю из этих стен. Стоял ясный тёплый день, порою выпадающий в середине зимы после ночного ливня, с ярким солнцем и без единого дуновения. Под солнцем голые деревья были красивы, с их веток стекала вода и каждая капля сверкала алмазным блеском. На небе застыли лёгкие облака.
— Какой день чудесный!