Лет восемь назад старый сэр Уильям Тертон отошёл в лучший мир, и его сын Бэзил вместе с фамильным титулом унаследовал корпорацию «Тертон-Пресс». Я помню, как всё население Флит-стрит бросилось заключать пари, сколько он продержится на плаву, пока какая-нибудь молодая красотка не убедит его, что именно она должна непременно о нём заботиться — о нём и его деньгах.
Молодой сэр Бэзил Тертон едва разменял пятый десяток, был холост, характером обладал мягким и незлобивым и не проявлял глубокого интереса ни к чему, кроме своей коллекции современного искусства — живописи и скульптуры.
Стервятники начали кружить над ним сразу. Не только Флит-стрит — весь Лондон жадно следил, как они нацеливаются с лёта рвануть добычу. Они, разумеется, не спешили. Они сжимали круги неотвратимо и неторопливо, напоминая не столько даже стервятников, сколько коварных крабов, которые подползают, чтобы урвать из-под воды кусок падали.
Жертва, против всех ожиданий, выказала чудеса ловкости. Гон длился всю весну и продолжался летом. Я не был лично знаком с сэром Бэзилом и не питал к нему заочно дружеских чувств, но из простой мужской солидарности присоединялся к хору радостных голосов, когда он в очередной раз ухитрялся сорваться с крючка.
В начале августа, по-видимому по тайному женскому уговору, девицы заключили некое перемирие и отошли для переформирования и утверждения планов зимней кампании, что было ошибкой с их стороны, поскольку в этот самый момент ослепительная Наталия имярек, не ведомая дотоле никому, явилась с материка, связала ему руки, стреножила и в очевидном беспамятстве доставила в брачную контору на Кэкстон-стрит, где и заключила с ним брачный договор прежде, чем кто-либо, и в первую голову жених, опомнился.
Представьте себе негодование лондонских дам и груды сочных сплетен, распространявшихся ими про новоявленную леди Тертон — «подлую браконьерку», как они её называли. Но нам это неинтересно. Мы пропускаем в нашем рассказе шесть лет и переходим к событию всего лишь недельной давности, когда я впервые удостоился лицезреть её светлость. Как вы, наверное, догадались, она взяла в свои руки управление «Тертон-Пресс», в силу чего стала влиятельной фигурой в нашей политике. Она не была первой женщиной, проделавшей подобную эволюцию, но случай с ней отличался некоторой пикантностью, ибо она была иностранкой и никто точно не знал, откуда она взялась — из Югославии, Болгарии или из России.
В прошедший вторник меня позвали на обед к друзьям в Лондон. Мы стояли тесным кружком, смакуя дорогие коктейли и обсуждая атомную бомбу и мистера Бевина, когда служанка просунула голову и объявила о прибытии очередных гостей.
