Она ощутила на губах теплое дыхание, смешливые искорки в его глазах сменились голодным желанием, но мужчина отчего-то медлил.
«Ну же!»
Она почти решилась сама сделать первый шаг, когда над ухом раздалось ворчливое:
— Это еще что за скульптурная группа у нас во дворе расположилась? Ишь, обвился вокруг девочки, змей самханский, даром что одноногий. Не то тебе в плену отрезали, что надо было. Отпусти, ей давно домой пора!
Мия ойкнула и выскользнула из объятий. Джин не сделал попытки ее удержать. И на его лице не отразилось ни растерянности, ни разочарования.
— «То» мне тоже обещали отрезать. К счастью, не успели. Привет, Дайхиро. Рад, что ты вернулся. — И, уже обращаясь к Мие, продолжил: — Он прав. Уходя каждый день на весь вечер, ты здорово рискуешь.
— Угу, — буркнула Мия, не поднимая глаз. — Я пойду.
В груди зрела глупая, совершенно детская обида. Очень хотелось разрыдаться. Только непонятно почему.
— Я провожу.
Тануки распушил хвост:
— Сиди уже, провожатель колченогий! Я сам провожу.
— Нет, — очень спокойно сказал самханец и вручил оборотню факел. — Но ты можешь пойти с нами.
Всю дорогу до школы тануки ворчал и ругался, Джин отшучивался, а Мия шла молча, глядя в землю.
Тануки дождался, пока Мия перелезет через ограду, а потом сердито обернулся к самханцу.
— Ты что творишь, гад такой? — воинственно спросил оборотень.
— Не понимаю, о чем ты.
— Совсем девочке голову задурил.
Джин хмуро оглядел черневшие впереди стены школы.
— Пойдем, — велел он. — Не то место для разговора.
— Ты же уедешь, дурья твоя башка! — разорялся тануки на обратной дороге. — А ей жить дальше! Становиться гейшей. Я же вижу, как она на тебя смотрит. Хоть бы руки не распускал, козел похотливый…
Мужчина шел рядом молча. Его скульптурное лицо было бесстрастным.
— …сперва сам пойми, чего тебе от нее нужно! — завершил свою речь тануки, воинственно встопорщив усы.
— Я увезу ее, — сказал Джин.
Оборотень споткнулся на ровном месте:
— Что?!
— Мия не создана для того, чтобы быть гейшей.
— Тебе-то откуда знать?
— Вижу. Ей нужно замуж. За порядочного, надежного человека.
— Это за тебя, что ли? — подозрительно спросил тануки.
Самханец отвел взгляд:
— Я… не могу. Но я дам ей деньги и свое покровительство. В Самхане мое слово немало весит. Мия сможет сама выбрать свою судьбу.
Дайхиро плюнул в сердцах:
— Ты то ли подлец, то ли дурак, Джин Хо.
Маленький монах был прав.
Давно Джин не ощущал себя так паскудно.
И тот, другой, запертый в подвалах души, тоже беспокоился. Ходил туда-сюда, скреб лапой, сердито ворчал…
Тяжело опираясь о посох, Джин поднялся по ступенькам в храм. Рухнул на циновку у костра.