. Я представила, что лежу на спине, а пули обжигают мой
живот, мою грудь и ногу. Ты почти наверняка потеряла сознание. Без неотложного
вмешательства врачей, ты бы умерла.
— Но Владыки выбрали тебя, — мой голос был так мягок, что я едва расслышала
слова. — Как выбрали мою мать.
Если я была права, Мэллори Миллс умерла не от огнестрельных ран. Владыки
стреляли в неё, а затем спасли её. Они забрали её, подставили её мужа, а когда её раны
затянулись, они заставили её сражаться с её предшественницей насмерть. Она была их
пленницей до тех самых пор, пока они не похитили мою мать.
— Что у них общего? — негромко спросил Дин.
— Мэллори была чуть старше двадцати, — я вернулась к фактам. — Моей матери
было двадцать восемь, когда она исчезла. Обе молодые, здоровые. У Мэллори были
темные волосы. Моя мама была рыжеволосой, — я попыталась не вспоминать о
заразительной улыбке моей матери, о том, как она танцевала в снегу.
— Над ними обеими издевались.
Моя мать сбежала из дому в шестнадцать, чтобы спастись от отца, пострашнее отца
Майкла. А Мэллори Миллс? Она не просто так жила под вымышленным именем. А её
бывшего мужа не просто так смогли осудить, даже не найдя тело.
Вы выбираете женщин, знающих о насилии не понаслышке. Выбираете бойцов.
Тех, кто умеет выживать. А затем вы заставляете их сделать немыслимое, чтобы
выжить.
Я хотела шагнуть к Дину. Хотела накрыть его губы своими и забыть о Мэллори
Миллс, об имени моей матери на этой могильной плите и обо всём, что я прочитала в этой
папке.
Но я не могла.
— Когда я ездила к твоему отцу, он процитировал мне Шекспира. «Бурю». «Ад
пуст. Все бесы здесь».
Дин знал своего отца достаточно хорошо, чтобы читать между строк.
— Он сказал тебе, что твоя мать может быть не просто пленницей. Что она может
быть одной из них.
— Мы не знаем, что с ней сделали эти монстры, Дин. Мы не знаем, кем ей
пришлось стать, чтобы выжить, — по моей коже пробежал холодок, хоть я всё ещё
чувствовала исходящее от Дина тепло.
— Мы знаем, что она не просто жертва. Она — Пифия. Фемида — так её назвал
Найтшэйд. Судья и присяжные. Словно она была одной из них.
— Не по собственной воле, — мне нужно было услышать эти слова. Но это не
делало их правдой.
— Она по собственной воле убила женщину, которую мы похоронили, —
произнося эти слова, я чувствовала себя так, словно срываю повязку — а с ней и