Эта девушка была сестрой Майкла. Здесь она была в безопасности. Но если она
здесь задержится, это может измениться.
— Ты должна уехать отсюда, — сказала ей я. — Вернуться в университет.
Селин подплыла к краю бассейна и выбралась из него. По её телу стекала вода.
Наверняка ей было холодно, но она не поежилась.
— Я не очень-то хороша в том, что я должна.
Я не единожды слышала, как Майкл говорил эти же слова.
— Ты в порядке? — спросила Селин.
— Нет, — я не стала вдаваться в подробности и задала ей тот же вопрос. — А ты?
Она присела на краю бассейна, свесив ноги в воду, и закинула голову к небу.
— Я тут решила попробовать кое-что новое, — сказала она мне. — Абсолютная
честность. Никаких секретов. Никакого вранья, — вот она, девушка с картины — девушка,
нарисовавшая собственный автопортрет ножом. — Так что я отвечу на твой вопрос, Кэсси.
Я не в порядке. Я невероятно и, скорее всего, бесповоротно запуталась. Вот, что
происходит, когда в семь лет ты узнаешь, что твой отец — вовсе не твой отец, а его
лучший друг. Вот, что происходит, когда в четырнадцать твоя мать по пьяни рассказывает
твоему биологическому отцу, что ты — его дочь. А, в конце концов, этот биологический
отец понимает, что ты знаешь, и загоняет тебя в угол в твоей собственной студии, чтобы
сказать, что твой отец — человек, который тебя растил, его деловой партнер и,
предположительно, друг — разрушил тебя. Что ты стала бы кем-то намного большим,
если бы тебя контролировал он. Что, будь у него шанс, он бы выбил из тебя эту дурную
кровь, когда ты была младше, как он делал со своим сыном.
Дурная кровь. Я могла представить, как Тэтчер Таунсенд произносит эти слова,
могла представить, как он выбивает из Майкла слабость, которую он видел в самом себе.
А затем я подумала о Лорел — о том, как её растили и о том, чего от неё ждали.
Кровь принадлежит Пифии. Кровь принадлежит Девятке.
— Как ты узнала? — хрипло спросила я, пытаясь сосредоточиться на том, что
происходило здесь и сейчас, а не на том, чего мои действия стоило единственному
человеку в мире, которого я клялась защищать. — Когда тебе было семь, как ты узнала,
что Тэтчер Таунсенд — твой отец?
— Я посмотрела на его лицо, — просто ответила Селин. — И посмотрела на своё
— не черты лица, не глаза, губы или нос, а строение лица. Кости.
Я оглядела на лицо Селин, в поисках схожести с отцом Майкла, но ничего не
увидела.
Видимо, Селин уловила мой скептицизм.