Елена прекрасная (Каневский) - страница 10
Аделаида обожала эту четвероногую Месаллину, терпела её загульный образ жизни, выхаживала её котят и раздавала их соседям. Кошка дожила до глубокой кошачьей старости, уже не могла ходить, лежала в своём домике, куда Аделаида носила ей еду и воду.
— Говорят, её надо усыпить. Но я откладываю. Усыплять кошку или не усыплять? Вот так, наверное, и Господь решает, дать мне ещё немного жизни или нет.
— Мама, пожалуйста, прекрати себя оплакивать!
— Я не оплакиваю, я изрекаю истину: в этой ситуации, я — Бог для кошки! Я решаю: быть ей или не быть? Усыпить или подождать? И я решила: буду добрым Богом, дам ей ещё немножко пожить.
Нельсон решил воспользоваться моментом.
— Мама, я знаю, что ты добрая, поэтому я опять решил тебя попросить: избавь меня от клятвы — я хочу позвонить Ленке, помириться, узнать про их жизнь.
Аделаида стукнула ладонью по столу.
— Ни в коем случае!
— Мама, ну прости их: прошло уже столько времени!
— Да, много. А они так и не извинились!
— Но…
— Никаких но!.. Ты поклялся моим здоровьем!
— Своей шлюхе-кошке ты всё прощала.
— Она меня никогда не оскорбляла… Впрочем, решай сам, что тебе важнее!.. — И как бы между прочим, сообщила: — Кстати, мне назначили облучение.
— Когда? Кто?.. — испуганно спросил Нельсон. — Почему ты молчала?!
— Этим не хвастаются.
Наступила пауза. Потом Аделаида вдруг попросила:
— Пожалуйста, не осуждай Кет: она повторяла мою жизнь, она, как и я, стремилась к любви, она, как и я, искала своего единственного. Поэтому я и родила тебя только в сорок шесть лет. В сорок шесть — первого ребёнка! Врачи боялись, что не смогу родить — сделали Кесарево сечение.
— А почему так поздно?
— Меняла мужей — искала для тебя достойного отца, искала потомка Рюриковичей.
— И нашла француза.
— Да, он служил военным атташе во французском посольстве, но, я тебе не раз уже повторяла: он из русских эмигрантов, которые бежали от революции. Его дед был прославленным офицером!.. Любимец царя, кавалер ордена Святого Георгия!.. Они сохранили традиции и язык — он по-русски говорил лучше, чем твоя учительница литературы.
— И по-русски послал свою жену вместе с сыном и смылся во Францию.
Аделаида возмутилась.
— Это не он, это я его послала!
— Почему?
— Он пропитался Парижскими нравами: не пропускал ни одной юбки. Я боялась, что он станет для тебя плохим примером, поэтому прогнала его, вырастила тебя сама и неплохо воспитала… Кстати, пора надеть пиджак.
— Хорошо, мама.
Он снял пиджак со спинки стула и покорно натянул на себя.
Глава седьмая
На подмосковной даче Валентина и Анюты, на веранде, в шезлонгах, сидели и беседовали Анюта и упитанная блондинка лет под пятьдесят, соседка по даче. Во дворе, под развесистым деревом — стол, на котором тарелки, бутылки, бокалы — этакое «послеобедье». У стола Валентин и Яков Петрович, один в шезлонге, другой — в гамаке, покуривая, продолжали разговор.