— Зачем же вы такого терпите?
— Я же вам говорила: за три месяца вперёд заплатил. Если выгнать, надо часть денег вернуть, а я их уже потратила.
— Жена у него есть?
Хозяйка всплеснула руками.
— Да кто с таким жить сможет?!. Удрала она от него, и детей увезла, в Рязань, к родителям, у них там домик свой, яблони растут.
— Откуда у вас такие подробности? — поинтересовался Нельсон.
— Он рассказал. Когда трезвый, скучает по ним, грозится в выходные поехать и забрать, а придёт суббота — он уже в драбадане…
— С кем связан, кто собутыльники?
— Родич в Мытищах, такой же алкаш. И однофамилец. Но помоложе.
— Откуда вы это знаете?
— А он однажды по пьянке куртку с ним перепутал, пришёл, бросил, а из неё паспорт родича выпал, так я переписала, на всякий случай… И фамилию, и год рождения, и место жительства.
— Запишите и нам его адрес, — попросил Пахомов. И поблагодарил: — Спасибо за бдительность!
— А нынче иначе нельзя — обдурят.
Они помчались в Мытищи.
Проезжали мимо дряхлого трёхэтажного здания, которое, очевидно, будут сносить: окна без стёкол, стены в трещинах, штукатурка обвалилась, подъезд без дверей. Недалеко от входа, опираясь о стенку, стоял пожилой бомж и играл на губной гармошке. На голове у него — мятая шляпа, на плечах — лоснящийся пиджак, на шее — давно не стиранный шарф, ставший похожим на длинную портянку. У его ног — картонная коробка, в которую прохожие бросали монеты.
Борис притормозил машину. Повернулся к Нельсону.
— Сколько я тут не езжу, он всегда стоит на этом месте, подпирая стенку.
— Привычка?
— Нет. Наверное, понимает, что если отойдёт, дом рухнет. Я думаю, он в нём живёт, пока не снесли.
— Лицо не глупое, остатки хорошей одежды, — отметил Нельсон. — Как дошёл до жизни такой?
— Говорят, был драматургом — разорился, устраивая банкеты после своих премьер, — сообщил Пахомов и нажал на газ. А Нельсон продолжил тему.
— Да, в двадцать первом веке все изменилось. На вокзале ко мне подошёл нищий, прочитал свои стихи и попросил денег. Поверьте, хорошие стихи! Он меня так удивил, что я дал ему сто рублей. И я понял, что сегодня уровень интеллекта наших нищих приближается к уровню интеллекта наших поэтов…
— … а уровень жизни наших поэтов приближается к уровню жизни наших нищих, — завершил Борис, и они оба рассмеялись.
В квартире родича сантехника Кусько за столом пировали несколько человек.
Вошли Пахомов и Нельсон.
— Привет честной компании! — приветствовал всех Пахомов. — Кто здесь Иван Ильич?
— Я! — откликнулся пожилой усач с красным одутловатым лицом — это и был сантехник.
— По какому поводу гуляем?