Они выскочили за кольцевое шоссе и неслись сквозь районы, утыканные высотками, которые беспощадно наступали на придорожную зелень и затаптывали её. Зато небо было похоже на огромный луг, только не зелёный, а синий-синий, усыпанный цветами — звёздами. В центре этого луга лежал брошенный кем-то серп Луны.
Они свернули на просёлочную дорогу, машину подбрасывало на ухабах, она ныряла в ямы, пробуксовывала в никогда не высыхающих лужах.
— Мы когда-нибудь доживём до нормальных дорог? — чертыхался Нельсон.
— Не ругайте наши дороги: они нас выручали и в войне с Наполеоном, и в войне с Гитлером. Вспомните, как вражеские войска на них застревали. Поэтому, пока у нас такие дороги, мы непобедимы!
Когда они приехали на дачу, Тина убаюкивала Дашеньку. Та не хотела спать, плакала.
— Может, нездорова? — заволновался Борис. — Почему она капризничает?
— Потому что скучает по отцу, — с упрёком ответила Тина. — Я тоже скоро начну плакать. — Она повернулась к Нельсону. — Чувствую себя матерью-одиночкой. Ему даже некогда спеть дочке колыбельную песенку.
— Для этого я нашёл бы время. Но мне жалко ребёнка.
— Это что-то новое. Может, объяснишь.
— И мне интересно, — поддержал Тину Нельсон.
— Хорошо, объясню. Слушая, как наши дети засыпают под вокальное сопровождение Тины и её сестры, я понял, почему мы, русские, никого не боимся: ведь в детстве мы проходим испытание колыбельными песнями. К примеру, мы сейчас слышали такие убаюкивающие строчки: «Придёт серенький волчок и ухватит за бочок». Меня, взрослого, ужасало бы ожидание волка, который во время моего сна откусит кусок моего туловища, а наши дети привыкли и спокойно засыпают. Я понимаю: мальчишек надо растить бесстрашными. Но девочек жалко!
Нельсон рассмеялся.
— Я об этом как-то не думал. Но вы правы: наши песни бывают очень агрессивны. Он пропел: — «Как пойду я в лес погуляти, белую берёзу поламати»… Почему её надо ломать, стройную и красивую?.
— Силушку девать некуда!
Дашенька, наконец, уснула. Тина уложила её в кроватку, подошла к Борису, обняла его, поцеловала и объяснила Нельсону.
— За это я его и люблю: весёлый и находчивый — видите, какое оправдание придумал! Но я тоже умная: поменяю колыбельную, и он уже не отвертится.
— Я согласен, но только без страшных зверей. Если предложишь: «Ночь пришла на мягких лапах, тихо, как медведь» — опять откажусь.
Во время ускоренного ужина Борис несколько раз прикладывался к своей фляжке, поэтому обратно машину вёл Нельсон. Когда выскочили на трассу, он с улыбкой спросил:
— Где находят таких красивых и очаровательных женщин?