Семь часов вечера, а еще светло. День заметно удлинился.
Концерт, как и киносеансы, должен начаться рано, чтобы до комендантского часа - до десяти часов - зрители успели разойтись по домам.
Митю вдруг как током пронзает. Он видит Сюзанну. Она сидит почти напротив него, на два ряда ближе к сцене. На ней знакомая рыжеватая курточка, белая вязаная шапочка. Адама Вощилы рядом нет.
Митя старается не подавать виду, что взволнован. Разговаривая с Галей, смотрит в другую сторону.
Под потолком гаснут электрические лампочки, и сразу поднимается занавес. Зал тонет в аплодисментах.
Уже первый выход Миры приковывает Митино внимание своей необычностью. Он начинает не с танцев, как прошлый раз, а с песни. На сцене старушка со сморщенным лицом. И хотя Мира в брюках, в остроносых туфлях, а фигуру старухи имитирует только завязанный двумя уголками под подбородком платок, однако иллюзия настолько убедительная, что, как живую, видишь старую, согбенную женщину.
В два голоса Мира поет шуточную народную песню: дед умирает, давая бабке наказ, как жить дальше. Дед - фигура не главная, голосом, имитацией певец подчеркивает это, на первом плане горюющая бабка.
А как буду жить я без тебя, дедочек,
А как поживать, сизый голубочек?
Но вот и дед откуда-то вынырнул: голос певца срывается на пискливый фальцет, в нем не сочувствие, не жалость, а нескрываемая насмешка:
А с торбою, бабка, а с торбою, любка,
А с торбою, ты моя сизая голубка!..
До Мити вдруг доходит: не над бабкой насмехается исполнитель, песня только предлог, зацепка, чтоб выставить в смешном свете что-то иное фашистов! Они отступают, бегут, их спесь дала трещину. Молодчина Мира! И придраться нельзя: песня старая, ее знают все.
Зал снова тонет в громких рукоплесканиях. Они не прекращаются до того времени, пока артист не выходит на сцену еще раз. Но теперь он поет только два куплета:
Берегися, бабка, берегися, любка,
Берегися, ты моя сизая голубка!
Есть, значит, что-то такое, что как бы носится в воздухе, что более или менее чувствуют все. Мира - артист, он сумел уловить чувства, владеющие всеми, он ощущает настроение времени. В прошлом году - весной и летом - приезжали эти самые артисты, но вот такого настроения не было. То, что артисты показывали, было другим. Многое за год переменилось на свете...
Мите кажется, что он, как и Мира, смог бы высказать то огромное, радостное, что неудержимо нарастает в жизни. Только стихи он теперь не пишет. Он всей душой отдается событиям, которые заполнили мир, и больше ни о чем не думает. Может, когда-нибудь он об этом вспомнит. "Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые..." Так сказал поэт. Митя чувствует, что живет в великое время. Местечко к огромным событиям, может, и не причастно, но они в нем как-то отражаются, имеют свои особенности, создают настроение. Оно неповторимо, это великое время, и Митя, если останется жив, об этом не забудет.