— Тогда кто, по-твоему, это сделал?
Старый воспитатель усмехнулся.
— Я заподозрил бы только одного человека. Но позволь мне умолчать о моих подозрениях — я ведь могу быть и неправ и понапрасну ожесточу твое сердце. Прими Менелая и выслушай его. Я понимаю, что тебе трудно это сделать, он и прежде был для тебя врагом. Но ты теперь наша царица, и сейчас, когда царь находится между жизнью и смертью, тебе надо заботиться о мире на нашей земле. Если за Менелаем нет вины — если ее действительно нет, то нельзя затевать вражды с ним… Мне говорили, что когда-то твой покойный муж, великий Гектор сделал все возможное, чтобы не допустить войны между Троей и ахейцами, но его не послушались…
— Это правда. Хорошо, Феникс, я постараюсь… я сделаю, что смогу. И прошу тебя: будь при мне, когда я буду говорить с Менелаем. И пусть в охране стоит Пандион с мирмидонцами.
Андромаха вновь взглянула на Неоптолема и еще раз коснулась его руки.
— Я скоро приду, — сказала она. — Махаон, прошу тебя, не уходи отсюда.
— Конечно, не уйду, — с некоторой обидой ответил лекарь. — Я и без твоего приказа не ушел бы, царица!
Молодая женщина бегом поднялась по лестнице в свои комнаты и приказала ожидавшей ее растерянной и испуганной Эфре:
— Скорее, подай мне умыться и переодеться — мой хитон весь в крови. И переделай мою прическу, не то она растрепалась.
— Ох, беда, вот беда-то, госпожа! — запричитала старая рабыня, поспешно роясь в сундуке. — Как же они его…
— Он будет жить! — оборвала ее Андромаха. — И не подавай мне темно-синего платья.
Она спускалась по лестнице, шла по коридору в центральный зал дворца, где обычно Неоптолем принимал гостей и послов, с одной-единственной мыслью: как удержаться… Не дать волю гневу и ненависти, не приказать Пандиону и воинам уничтожить ненавистного спартанского царя.
Сейчас Андромаха помнила только одно — этот человек был причиной несчастий, которые она и все, кого она любила, пережили за долгие-долгие годы. С ним было связано начало Троянской войны, именно он солгал Ахиллу, назвав Гектора убийцей Патрокла, и Гектор едва не пал жертвой этой лжи, именно он хотел сорвать переговоры Приама и Агамемнона, именно он вместе со своим братом обманывал Неоптолема, скрывая истинную причину гибели его отца, умалчивая о том, что главной мечтою Ахилла было прекратить войну, а не разрушить Трою… Именно Менелай настойчивее всех требовал от Неоптолема принести в жертву ее трехлетнего сына! И теперь, так или иначе, что бы ни говорил Феникс, Менелай был повинен в покушении на царя Эпира. Из-за него и его дочери пылкий и прекрасный мальчик, который стал ей так дорог, лежал сейчас при смерти!