— Зачем ты меня сюда затащил? У меня уже вся туника мокрая.
— Я тебя не тащил. Ты сама со мной пошла. А мне просто было важно понять, дойду я или нет. По камням, по воде. Дошел. Значит, смогу научиться ходить. Дядя говорит, мастера в Трое умеют делать искусственное продолжение ноги. Такое, что и не заметно ничего. Правда, хромота остается, но костыль не нужен, палки достаточно. Замечательно, да? Он обещал прислать мне такого мастера. Если кто-то из этих мастеров остался в живых…
— Так не поедешь с нами в Трою? Хотя бы на время?
— Нет. Не смотри так. Я не боюсь. Но не могу. Не смогу никогда. И потом, меня здесь не было больше года, и тут такое творилось… Я должен остаться.
Неоптолем и Авлона сидели на мокрых от прибоя камнях, в десятке локтей об берега.
Утро было прозрачное и ласковое. Небо только что растворило в хрустальной голубизне алую кровь рассвета, и далекий горизонт сделался неясным, в кружевной пене легких облаков. Чайки поднялись высоко, не видя добычи вблизи берега. Их крики уносились еще выше, и с берега издали им вторил свист проснувшихся в береговых норках ласточек.
— Послушай, — вновь заговорила девушка. — Я тебя даже не поблагодарила. Ты меня, пожалуй что, спас. Была еще самая крошечная возможность удержаться на утесе, но, скорее всего, я бы упала и покалечилась. И уже когда прыгнула, вспомнила о твоей ране, о том, что тебе будет очень больно. Прости. Я ведь и голос твой не сразу узнала — думала, это Ахилл.
— Он-то поймал бы тебя, как пушинку! — тихо рассмеялся Неоптолем. — Слушай, Авлона, не думай об этом — я рад, что так получилось. Ведь ты тоже меня спасла. И мне очень не хотелось бы, чтобы ты все время мне напоминала о том, что я безногий.
— Я ни разу тебе об этом не напомнила. И вообще об этом не думаю.
— Зачем же пошла со мной вдоль берега? Может, боялась, что я свалюсь?
Она сердито, по-кошачьи фыркнула.
— Боялась бы, так бы и сказала. У амазонок не принято врать. Нет, мне просто хотелось с тобой пойти.
— Я что, нравлюсь тебе?
«Круто забирает!» — подумала Авлона, впрочем, не удивившись его решительности, и ответила не менее решительно: — Да.
— Что, правда?
— Я же говорю, мы не врем. Ну… Стараемся не врать.
Юноша поплескал рукой по воде, пошевелил свой костыль и спросил очень спокойно:
— А ты пойдешь за меня замуж?
Она не помедлила.
— Пойду. Пойду, Неоптолем. Хотя знаю, что ты любишь мою сестру и будешь любить ее всю жизнь.
— Да. Но и ты любишь моего отца. Что, не так?