Они прошли в глубь основного коридора, к дальней пещере, но, не дойдя до нее, свернули и двинулись по боковому коридору. Ахилл помнил, что в конце его есть еще один, небольшой грот. Становилось все холоднее, со сводов капала вода, летучие мыши, испуганные светом факела, метались под потолком прохода, иногда чиркая крыльями по плечам и лицам идущих.
— Вот.
Гротом боковой коридор завершался, дальше пути не было. У его стены лежал, вдавившись в нее, громадных размеров камень. Когда-то, рассматривая его, Ахилл подумал, что он не из этой пещеры, по цвету он отличался от ее стен. Скорее, это был один из валунов с верхнего плато. Но кто бы смог притащить его сюда?
— Да, — засмеялся Хирон, — этот камешек не отсюда. Это я его принес, когда поселился в пещере и захотел спрятать кое-какие свои сокровища. Я бы, может, и прежде их тебе показал, да вот беда: мне уже лет сорок не сдвинуть камень с места — силы не те. И ты семнадцать лет назад его не своротил бы. А вот теперь, прошу тебя, отодвинь его.
Ахилл осмотрел камень, оценивая его вес, вздохнул и, обхватив обеими руками холодную глыбу, дернул вверх и в сторону. Камень откатился с шумом и грохотом, открывая глубокое темное пространство — еще один грот.
— Ну и сила была у тебя, учитель! — воскликнул молодой человек. — Я бы…
— Не знаю. Скорее всего, был таким же. А теперь я посвечу факелом, а ты вынь оттуда все, что там припрятано.
Углубление оказалось не таким уж просторным — просто большая выемка в скале. На полу этой выемки были положены толстые циновки, а на них… Одну за другой Ахилл вытащил из ниши громадных размеров палицу, кованую, мощную, такую же тяжелую, как памятная ему булава лестригона Каррика, затем львиную шкуру, тоже необычайно большую — лев, что носил ее, был, должно быть, ростом с хорошего быка, затем огромный лук и колчан всего с несколькими стрелами.
— Осторожней! — предупредил Хирон. — Стрелы отравлены, и я уверен, что яд опасен до сих пор. Он извлечен из пасти самой ядовитой твари, что водилась в ахейских землях. Правда, у нее были не две головы, как все болтали, а одна, но эта змеища и с одной головой отправила в царство Аида больше людей, чем все другие змеи, вместе взятые. Я рассказывал тебе о ней. Помнишь?
— Лернейская гидра! — вскрикнул Ахилл. — О, великий Бог! И эта палица… И львиная шкура… И лук, которого никто не натянет!
— Ты натянешь, — спокойно сказал старик. — А я уже не натяну. Поэтому возьми его, если хочешь. Стрелы лучше сжечь: яд — скверная штука. Подло им пользоваться — ты в этом убедился. И шкуру возьми. Когда-то я носил ее вместо плаща. Это был страшный лев, до сих пор не пойму, как он такой вырос и с чего был так свиреп. Он ухитрился выбить у меня из рук копье и разгрыз, будто соломинку. Пришлось полагаться только на силу рук. Я задушил его.