Она вся задрожала, будто ей передалась дрожь мальчика, и еще теснее прижала его к груди. Пандион, все еще стоявший возле них и пристально их разглядывавший, счел, что она дрожит от студеного морского ветра, и, скинув с плеча плащ, набросил на женщину и мальчика.
— Послушай… — в его голосе прозвучало сомнение. — Падая со стены, ты дважды прокричала имя мужчины. Помнишь?
— Нет!
Она похолодела от ужаса. Да, да, она позвала Гектора, позвала дважды, думая, что сейчас погибнет, и взывая к нему — то ли прощаясь, то ли возвещая, что сейчас они будут вместе… Теперь ахейцы поймут! И могут убить Астианакса прежде, чем к кораблям вернется Неоптолем!
— Ты крикнула: «Гектор», — проговорил воин. — Я слышал это. В Трое, быть может, были и другие Гекторы, но я слыхал об одном. Ты не его ли звала? Не того ли Гектора, который двенадцать лет был во главе ваших войск?
Андромаха покачала головой.
— Я не помню, кого я звала…
— Но кто такой Гектор? — упрямо допытывался Пандион.
— Гектор — мой папа! — вдруг сказал Астианакс, поворачиваясь к ахейцу и глядя ему прямо в глаза. — Он — самый большой воин! Если обидишь маму, он тебя убьет!
Теперь ничего уже нельзя было исправить. Ребенок не мог солгать, и его слова не было нужды проверять… Пандион присвистнул.
— Да-а-а… Вот так добыча! Ну, ладно…
Он повернулся и стал спускаться с корабля. Андромаха слышала, как он сказал стражникам:
— Не спускать глаз с женщины и с мальчишки. Это не простые пленники. Надо сказать Неоптолему.
Андромаха едва вновь не лишилась сознания. Ее всю трясло, голова кружилась.
— Мама! — услышала она голос сына. — Мама… Что будет? Мама!
Она поцеловала прижавшуюся к ней головку, влажную, то ли от брызг, приносимых порывами ветра, то ли от ее слез.
— Астианакс… Потерпи… Все будет… хорошо…
— Где папа?
Он теребил ее руку, и она поняла, что вновь уходит в какую-то нереальность, перестает понимать, что происходит. Где Гектор? Где? Она видела, как он погиб. Но разве она сможет поверить в его смерть? Разве сможет сказать о ней сыну?
— Я не знаю, где папа, маленький!
— Но он придет? Он к нам придет, да?
— Да… — хрипло прошептала Андромаха. — Или он к нам, или мы к нему…
Темная тень перемахнула через борт под недоуменные возгласы, донесшиеся снизу — стража не могла понять, что происходит. Пленница Неоптолема не заметила этого шума и возни, но тут что-то влажное и теплое ткнулось в ее плечо, и лежавшую поверх плаща руку лизнул горячий, широкий язык. Андромаха вздрогнула, подняла голову. И тотчас вскрикнула:
— Тарк! Тарк, милый!
Огромный пес тихо взвизгнул и облизал ей лицо.