Чужая собака (Насущенко) - страница 3

Иван Дмитриевич нахлобучил шапку и сильно ударил в ту дверь ногой. Плач и рыдания притихли, загремела цепочка, срываемая бешеной рукой. На пороге вырос мужчина с крутящимися глазами. В руке у него был резиновый эспандер.

— Что вам? — спросил мужчина.

— Зачем так безжалостно бьете своего ребенка? — заикаясь, тихо спросил Иван Дмитриевич.

— Дурак! Сволочь дерьмовая, лезешь не в свое дело! — захлебнулся мужчина, свистя эспандером, и грохнул дверью.


В центре толпа подхватила его, смех и гуденье ошеломили. Люди толклись с боков. Был гололед. Навстречу идущий стремительный князь крепко ударил Ивана Дмитриевича свинцовым плечом, и Иван Дмитриевич чуть не упал на лед. Хотелось закричать от обиды и еще от чего-то, накопившегося за день.

На перекрестке был затор в движении. Автомобили выпускали в лица людей отравленные смеси. Дикие вопли тормозов холодили кровь.

«Эка расплодили на свою голову дерьма!» — подумал Иван Дмитриевич о машинах, идущих в четыре ряда. Люди плечом к плечу лезли в низкое подземелье, где был переход.

Иван Дмитриевич всегда с содроганием спускался в общем потоке и мыслил скорее выбраться из этой ужасной толкотни. Посреди туннеля, прислонившись к облицованному керамикой столбу, торговал билетами крикливый театральный агент в потертом пальто с каракулевым воротником. Вокруг алюминиевого столика крутился водоворот. Поверх голов двигавшихся людей дул сквозняк. Агент топал валенками в калошах и изрыгал в муравьиный гул имена гастролеров:

— Польша! Петр Котт — вторая труба в Европе! Есть счастливые лотерейные билетики!

Коротков очнулся от неприятно волновавших его мыслей. Во всяком случае, он не забыл про собаку, увязавшуюся за ним от Театра комедии и которая потерялась в людской свалке на углу.

Освободившись из подземных тисков, Иван Дмитриевич повертел головой и увидел: через широкую двигавшуюся улицу спиралями крутилась давешняя собака, не понимавшая холодных светофоров. Он загодя похоронил ее на стылом фиолетовом асфальте. Образовалась пробка из машин. Проклятия и нервная ругань вынудили собаку броситься немного в сторону от Ивана Дмитриевича. Но скоро она вынырнула в добром здравии из-под чьих-то стройных русских сапожек и лизнула замерзшую руку Короткова.

Мужчина с раздутым портфелем возмутился, будто Иван Дмитриевич был хозяином собаки:

— Безобразие! Все движение остановили. Штрафануть бы тебя, подлеца, рублей на сто, знал бы тогда!

И элегантно одетая дама с усами, презрительно окатив взглядом бобриковое пуленепробиваемое пальто Ивана Дмитриевича, фыркнула ему прямо в лицо: