— Учиться на этом северном отделении намного труднее, чем, скажем, просто на историческом факультете. Потому что кроме обязательных предметов, которые мне полагалось изучить как историку, мне надо было постигать научную грамматику эскимосского языка, историю народов Севера, этнографию, не говоря уже о специальных семинарах. Так что нагрузка побольше, чем на обычном историческом факультете.
— Мы много читали о прогрессе в области развития промышленности на Чукотке, особенно в добыче золота, — заговорил другой журналист. — А вам самому доводилось видеть золото там, на Чукотке?
— Сколько угодно. Даже держать в руках.
— Какое количество?
— Килограммов двадцать.
— Двадцать килограммов? — повторил журналист.
По всему залу прошел приглушенный шум, словно волна, несущая на себе эту ошеломляющую цифру: двадцать килограммов.
— Что вы испытывали, держа в руках такое богатство? — спросила женщина в больших очках.
— Тяжесть.
— И больше ничего?
— Ничего.
— Странно, — пожала плечами женщина.
В ответ Нанок только улыбнулся.
— На сколько больше получают русские на Севере, в частности на Чукотке, чем представители местного населения? — задал вопрос очень волосатый журналист. Волосы на голове сливались с растительностью на лице. Из волос торчала дымящаяся трубка.
— В нашей Конституции записано: равная оплата за равный труд без всяких оговорок, — ответил Нанок.
— Я знаю из советских источников, что существует так называемый коэффициент — чем дальше на север, тем больше оплата, — сказал волосатик.
— Совершенно верно, — ответил Нанок. — Коэффициент на Чукотке один к двум. Это значит, что инженер, получающий, например, в Ленинграде должностной оклад 200 рублей, будет получать на Чукотке вдвое больше и, кроме того, через каждые шесть месяцев ему будет начисляться десять процентов так называемых северных надбавок.
— И это все распространяется на местных жителей?
— Да, — ответил Нанок.
— Это нелогично, — пожал плечами волосатый. — Ведь все эти материальные стимулы предназначены для привлечения квалифицированных кадров на Север… а платить местным жителям то же самое — какой смысл?
— Да, — кивнул, соглашаясь, Нанок, — много, на ваш взгляд, нелогичного делала и делает Советская власть для народов Севера. В начале двадцатых годов, когда только что закончилась гражданская война, когда молодая Советская республика испытывала нехватку буквально во всем, была начата программа по созданию широкой сети школ, больниц для малых народов Севера, создана письменность, выпущены первые учебники, книги на родном языке… Наверное, с точки зрения вашей логики, с этим можно было повременить…