А чуть выпивший Оле казался даже лучше трезвого: он становился теплее, откровеннее и часами мог говорить о том, как любит свою жену.
Кончился морской промысел.
Вельботы убрали на высокие подставки, законсервировали оружие и подвесные моторы. Зверобои распределились по другим бригадам. Директор совхоза вызвал Николая Оле и предложил ему поехать в тундру.
— Надо помочь оленеводам, — сказал Владимир Иванович. — Прогноз плохой. Возможен гололед…
— Я же не оленевод, — попытался уклониться Оле.
— Знаю, — сказал директор. — Но помочь надо. За Зину не беспокойся. К тому времени, как придет пора рожать, вывезем тебя из тундры. Сейчас главный заработок — там. А на берегу, скажу тебе прямо, и хорошей-то работы нет.
Оле на вездеходе уехал в стойбище Кутая, в верховье реки Курупки. Вместе с ним ехали специалисты — зоотехники, методист культотряда, везший узкопленочный кинофильм «Гусарская баллада», и глазной врач из районной больницы. Глазник пристроился рядом с Оле и спросил:
— Молодой человек, как насчет пыжика в тундре?
— Пыжик бывает весной, — учтиво ответил Оле.
— А что можно-сейчас купить у оленеводов? — допытывался глазник.
— А что бы вы хотели? — спросил Оле.
— Ну что-нибудь из меха, — неопределенно сказал глазник. — Пыжики, камус[19]… Акимал варкын[20]…
Оле улыбнулся.
Вездеход пересекал замершие реки, озера и шел напрямик к стойбищу. Машина была новая, и водитель, похоже, наслаждался ее скоростью и надежностью.
Поздним вечером на пригорке показались огоньки.
Пересекли еще одну речку, проломив на этот раз тонкий новый лед. Вездеход одолел крутой подъем и остановился возле первой яранги.
Петр Кутай крепко пожал всем руки и распределил гостей по трем ярангам.
Оле в соседи достался глазной врач.
Он долго кашлял и щурился в холодной яранге, потом осторожно осведомился у Оле:
— Как тут насчет насекомых?
— Каких насекомых? — поначалу не понял Оле.
— Паразитов, — уточнил глазной врач.
— Увидим, — неопределенно ответил Оле и обратился к хозяйке, с которой когда-то учился: — Наташа, вот гость интересуется насекомыми…
— Да что вы! — смутилась Наташа.
— Да я просто так сказал вам, товарищ Оле, а вы меня поставили в неловкое положение, — засмущался глазной врач и торжественно представился хозяйке, чтобы сгладить неловкость: — Офтальмолог Пуддер, Ксенофонт Матвеевич.
— А вы не грек случаем? — осведомился Оле, снимая торбаза.
— Нет, я — чистокровный украинец, — несколько обиженно ответил Ксенофонт Матвеевич, как будто быть греком в тундре нехорошо.
Наташа приготовила ужин — наварила в большой кастрюле, величиной с хорошее ведро, свежего оленьего мяса.