Поучительная сказка. Ее, кстати, приводит и Кнуд Расмуссен в своей книге «Великий санный путь». Значит, она бытует и среди эскимосов Гренландии…
Резкий хлопок прервал размышления Нанока. Он посмотрел в сторону маяка и увидел красную ракету.
Ждали вертолет. Видимо, он уже вышел из Уэлена.
Нанок поспешил наверх, карабкаясь по заросшей жесткой травой тропинке. Проходя мимо своего родного нынлю, он еще раз остановился. В правом углу на разворошенном ветром мху лежал старый каменный жирник с отбитым краем. Скол был светлый — туда не проник нерпичий жир. Можно было бы взять этот жирник для музея, чтобы как-то вещественно оправдать поездку в Наукам, но… Пусть уж так лежит…
Начальник полярной станций встретил Нанока на улице.
— Вертолет будет через час. А пока пошли завтракать.
Стол был уже накрыт. Пахло кофе и горячими пончиками. Они горкой лежали на большой тарелке. Жена начальника станции поймала взгляд Нанока и объяснила:
— Тут у нас истопником работал уроженец здешних мест Симиквак. Он и научил меня печь пончики. Вкусно и нехлопотно…
Помолчав, спросила:
— Нашли что-нибудь интересное?
Нанок отрицательно мотнул головой.
— Неужели ничего не осталось?
— Я особенно и не искал.
— В этом году сюда собирается экспедиция этнографического музея, — сказал начальник полярной станции. — Я получил письмо от Жоржа Сергеева.
Жоржа Сергеева Нанок хорошо знал. Когда он был школьником, Жорж приезжал с археологической экспедицией, копался в древнем становище на полпути между Уэленом и Науканом, разрывал древние захоронения в окрестных уэленских холмах. А теперь Сергеев — директор этнографического музея. Он приглашал Нанока работать вместе, но тот отказался: так хотелось домой, к родителям.
Пили чай. Послышался телефонный звонок. Звонил радист.
— Вертолет идет, — сообщил он.
Нанок оделся, взял чемоданчик и вышел на улицу.
Через десять минут он летел в Уэлен.
2
Нутетеин сидел на завалинке и кашлял.
Он ждал Нанока.
Старик сильно сдал за последние годы: осунулся, похудел.
— Видал наше селение? — глухо спросил Нутетеин.
Нанок молча кивнул.
— Что там осталось?
— Следы от жилищ… Жирник видел в моем нынлю.
— К нам не заглядывал?
— Нет.
— Наверное, уже ничего нет, — вздохнул Нутетеин.
И тут в памяти возник день, когда они навсегда покидали Наукан.
Долго не могли отчалить. Плакали женщины и дети, выли собаки. Кто-то вдруг вспомнил, что оставил нужную вещь, вельбот причаливал обратно, человек бросался вверх по тропинке, а тут собака выскакивала на берег и кидалась к покинутому жилищу. За ней бежали люди, ловили ее, но она никак не могла сообразить, почему это вдруг все уезжают.