Накладывая практику предыдущей игры с англичанином на его психическое состояние в данный момент, я понял, что он способен играть только по карте, на блеф у него сил уже нет. Тогда что мы имеем? Небольшой рейз на префлопе, вряд ли он ограничился им, имея на руках пару тузов. Ставка на флопе — скорее всего, у него на руках туз. Ва-банк на короле, возможно, вторая карта — король, под стрит-дро сейчас мало кто бы рискнул пойти «All in». Принимая, что у Лесли на руках нет «рocket pair», его максимум — две пары и, возможно, два туза и два короля, выигрышные ауты на ривере только туз или король, их в колоде осталось всего четыре карты, у меня остальные сорок две. Шанс один к десяти, очень хороший шанс, и я коллировал ставку. Мы вскрылись. Туз — король англичанина подтвердили мои рассуждения, но когда Тронтон увидел две мои девятки, облокотился на локти и закрыл лицо ладонями. Крупье сделал паузу, понимая драматизм ситуации. Напряжение возросло до предела, я ощущал учащенно бьющееся сердце где-то в горле. Ривер превзошел все математические ожидания, самым маловероятным аутом на стол упала карта, на которой в два ряда было восемь красных квадратиков и один между ними — четвёртая девятка. «Каре», — гулом прошла по залу волна. Я не видел реакции Тронтона и того, что происходило вокруг, мои глаза следили за тем, как дилер на столе выкладывал к тузу четыре девятки и, наконец, объявил: «Four of a kind»[29].
«Чем пахнет Слава? Конечно, новенькими евро!»
Когда до публики дошло, что драматичная и тяжёлая игра закончилась, зал взорвался бурными овациями. Михаэль, который внутренне настраивал себя на победу, оказался совсем не готов к столь внезапному всеобщему обожанию аудитории зала. К нему бросились три десятка ярых любителей покера, а теперь и его самого. А потом началось…
Ему пожимали руки, трясли за плечи, словно дерево с золотыми яблоками, просили автограф. В его жизни ещё не было такого ликования, виновником которого являлся он. Михаэль даже сказал себе вычитанную однажды мудрость «Не гордись! Помни, что ты только человек!» Так когда-то говорили римским триумфаторам, напоминая, что судьба переменчива, несмотря на сегодняшние почести и признание.
Друзья не смогли подойти к победителю, а Ева так и осталась стоять у своего стула. А когда в зал пустили журналистов, и работники Казино корректно, но настойчиво оттеснили толпу от Михаэля, представители прессы, прокричав «Здесь Ева Милан!», бросились не только к победителю, но и к девушке, привлекая за собой зрителей и засыпая её вопросами.