Я побросала свои туалетные принадлежности и фен, и засунула противозачаточные в боковой отдел, когда моя бабушка заговорила за дверью.
— Ты куда-то собираешься? — она была в халате и тапочках, ее проницательные черные глаза всматривались в содержимое чемодана.
Я быстро захлопнула крышку и щелкнула застежки. Видела ли она таблетки? Мое сердце бешено колотилось, когда я пыталась придать своему голосу нормальное звучание. Мне было двадцать восемь, и меня не должно было заботить, что моя бабушка знала, что я принимаю противозачаточные, но меня это беспокоило.
— Ты напугала меня, Ситти. Да, я кое-куда собираюсь с Эрин на выходные. — На самом деле Ситти любила Ника, но почти ничего не сказала, когда узнала о нашем разрыве — за тяжелым вздохом последовало: «Ну, ты все еще молода. Ты сможешь найти кого-то другого». (Чего она больше никогда не говорила, кстати). Но если я расскажу ей, что буду с Ником на этих выходных, она расскажет родителям, а это не та ситуация, с который я бы хотела иметь дело. Конечно, они не могли указывать мне, что делать. Несмотря на их стремления обращаться со мной как с ребенком, я была взрослая, чтобы принимать собственные решения, но я жила под их крышей на данный момент, что давало им возможность делать мою жизнь невыносимой.
— Куда ты собираешься с Эрин? — спросила Ситти.
— Куда? Эм, в ее коттедж. Я имею в виду, в коттедж ее родителей. На озере Мичиган. Они пригласили нас. На выходные. — Моя прерывистая речь была неловкой, показывая очевидную ложь, но я старалась держать голову высоко поднятой, чтобы она могла видеть мое лицо.
— Я думала, что ее родители развелись.
— Так и есть. Эм, их там не будет. Будем только мы с Эрин. Они пригасили нас воспользоваться коттеджем. Я хотела сказать, ее мама. Она владеет им. — Поднимаясь на ноги, я знала, что должна идти, прежде чем не сделаю все еще хуже. — Ну, я лучше пойду.
Ситти отошла в сторону и дала мне пройти.
— Ладно, habibi (прим. перев. дорогая). Ты собираешься на выходные. С Эрин. С красивым нижним бельем. Думаю, это мило.
Я перестала идти на полпути к двери и посмотрела через плечо. Ее глаза говорили мне, что я не одурачила ее, хотя она и притворилась, что поверила.
— Спасибо. Сможешь сказать маме с папой?
— Я передам им. Повеселись. Но не заработай еще один из этих шрамов.
Я закатила глаза.
— Это татуировки, Ситти. Не шрамы.
Она фыркнула.
— В чем разница?
Я почти ответила на вопрос, но поняла, что она могла вечно держать меня здесь, чтобы я спорила с ее пожилой логикой. Ведь не было никакого способа ее переспорить.