— Эй. — Теперь, когда я не была так отвлечена, я могла восхититься его новыми татуировками. Все его правое плечо и рука были покрыты чернилами, на другой руке татуировки были на бицепсе и предплечье. На левой стороне груди было набито мое имя и что-то на правой стороне грудной клетки. По большей части все это было черным. за исключением нескольких цветных пятен на правой руке.
— Мне нравятся новые татуировки.
— Спасибо. Я отнес твой чемодан наверх. Ты можешь спать там сегодня. Постельное белье чистое. Я посплю внизу, в кресле-мешке.
Я закатила глаза.
— Ник, да ладно тебе. Сейчас, когда мы нарушили правило с сексом, я думаю, что нет ничего страшного, что мы будем спать в одной кровати.
Его глаза засветились.
— Это значит, что мы сможем снова его нарушить?
Я посмотрела на него сквозь полуприкрытые веки.
— Я еще не решила, не испытывай удачу. Расстегни меня, пожалуйста. — Повернувшись, я приподняла волосы с шеи.
— Конечно. — Он медленно опустил молнию до копчика. Затем пальцем он проследил линию от основания моей шеи до застежки бюстгальтера, из-за чего мои руки покрылись мурашками. Он оставил руку на моей коже, и я улыбнулась.
— Ты можешь расстегнуть его.
Одним ловким движением, он расстегнул бюстгальтер, и я глубоко вдохнула, когда моя грудь освободилась.
— Спасибо.
Он скользнул руками внутрь моего платья, распахивая его, чтобы обнажить лопатки.
— Ты покрыла ее.
— Что?
— Мое имя. Дату нашей свадьбы.
— Ох. — Опустив волосы, я повернулась и увидела, что он выглядит печальнее, чем должен быть. Я сглотнула. — Да.
— Могу я посмотреть?
Я колебалась.
— Наверное. Конечно. — Развернувшись, я перекинула волосы на одно плечо и замерла. Он снова распахнул платье, нежно опустив рукава и лямки бюстгальтера по моим рукам. Я чувствовала себя обнаженной. Что было глупо, потому что он видел меня обнаженной сотни раз, может, даже тысячи. На самом деле я чувствовала себя не обнаженной. Я чувствовала себя осужденной — и приговор был: виновна.
Ник провел пальцами по двум одинаковым ласточкам, по одной на каждой лопатке.
— Они прекрасны.
— Спасибо.
Он молчал, и по какой-то причине я захотела извиниться. Извинения были на кончике моего языка, как будто я была обязана, чтобы на моем теле было место для его имени. Я не обязана, подумала я, и закусила губу. Я не была обязана тогда и не обязана сейчас, и с этим нужно закругляться.
— Не возражаешь, если я переоденусь во что-то более удобное? — я послала ему застенчивый взгляд через плечо, встревоженная тем, что увижу его задумчивым и немного с разбитым сердцем.