[Французский историк М. Ферро, ссылаясь на признания Керенского, отмечает это уничтожение российской государственности как одно из важнейших явлений февральской революции. Даже черносотенец Никольский признал, что большевики возрождали государственность, выступая «как орудие исторической неизбежности», причем «с таким нечеловеческим напряжением, которого не выдержать было бы никому из прежних деятелей».]
Московичи приводит цитату из описания Октябрьской революции западного автора Е. Фишера: «Хотя большевики имели за собой широкие массы рабочих и крестьян, социалистическая революция в России не была логической необходимостью, ее надо поставить в заслугу гению Ленина, природе его партии, громадной концентрации смелости, ума и воли. Это преобладающее значение субъективных факторов, в данном случае воли, когда она соединилась с высоким уровнем сознания, было решающим, привело к победе, к ее беспримерно широким последствиям. Закрепление этой победы казалось почти невозможным чудом, и когда далеко не самые глупые люди на Западе предсказывали падение власти, они опирались на убедительные аргументы».
Но дело не в глупости и не в высоком уровне сознания рабочих и крестьян, а в их ином сознании. Харизматические интеллектуалы Февраля и западные социал-демократы пытались следовать канону западных буржуазно-демократических революций, разработанному в учении Маркса, и новизна их инновации была лишь в том, что она происходила в иных месте, культуре и моменте. Но мыслили они в рамках модерна XIX века, в парадигме науки бытия (механистический детерминизм). А Ленин, проникнувший в смысл кризиса модели мироздания Ньютона, мыслил в логике науки становления. И главная идея его инновации — синтез общинного крестьянского коммунизма (выражение Вебера) с мироощущением Просвещения. На политическом языке это он назвал «союз рабочих и крестьян» — ересь для марксизма.
В послевоенный период советское обществоведение, вернувшееся в лоно истмата, отошло от методологии науки становления. Система образования даже не могла объяснить, в чем же была инновация Ленина. Т. Шанин писал в своей книге 1986 г.: «Стыдливость, которую испытывают сегодняшние коммунисты из-за непоследовательности Ленина, оставляет в стороне его наиболее ценное качество как лидера — таланта думать по-новому, мужество менять и способность убеждать или подталкивать сторонников всеми доступными способами» [Шанин Т. Революция как момент истины. 1905–1907÷1917–1922. М.: Весь мир. 1997. С. 256].
Заметим, что накануне Февраля в партии большевиков было около 10 тыс. человек, на порядок меньше, чем меньшевиков и эсеров [Донде пишет о представлении русской революции в литературе: «Все ее исследователи не без удивления или злорадства отмечают, что самая „сознательная“ революционная сила в России, т. е. „партия Ленина“, оба раза прозевала начало революции — и в 1905, и в 1917 г.»].