– прошептал Юсуф. Да будет с тобой мир. Он повернулся налево и повторил: –
Салям аллейкам. – После чего стал сворачивать молитвенный коврик. – Привет, Джон, – сказал Юсуф и поставил коврик в угол.
– Доброе утро, – ответил Джон и показал на молитвенный коврик. – А ты от этого не устаешь?
– От чего?
– От бесконечных поклонов.
– А разве христиане не встают на колени и не молятся?
– Да, мы встаем на колени, но мы не падаем ниц перед нашим богом.
– Он не ваш бог, Джон, – поправил его Юсуф. – Существует только один Бог. И когда я падаю ниц перед ним, то делаю это вовсе не для того, чтобы просить его о милости. Я лишь показываю, что принимаю его волю. Такова моя вера. – Юсуф задумчиво склонил голову набок. – Из того, что ты мне рассказал, следует, что вы покоряетесь воле священников, которых должны молить о прощении. Если уж человек должен кому-то поклоняться, как ты говоришь, то не лучше ли это делать перед Богом, чем перед другими людьми?
– Может быть, – проворчал Джон.
Юсуф торжествующе улыбнулся:
– Я еще сделаю из тебя истинно верующего. А теперь пойдем, у нас сегодня много дел.
* * *
– А какого рода бог, по твоему мнению, почитается здесь? – спросил Имад ад-Дин у Юсуфа.
Юсуф и Джон встретили его на ступенях храма в тот день, когда пришли фехтовать на мечах. В свои двадцать четыре года Имад ад-Дин был уже знаменитым имамом – поэт, ученый, законовед и личный секретарь отца Юсуфа, Айюба. Недавно он занял место Ибн Джумэя в качестве наставника детей Айюба. Имад был красивым мужчиной с черной бородой, высокими скулами и орлиным носом, придававшим ему сходство с ястребом. Когда он пристально смотрел на них своими внимательными карими глазами, это сходство только усиливалось.
– Бог войны? – предположил Юсуф.
Имад ад-Дин покачал головой.
– Бог любви? – попытался угадать Джон.
Имад ад-Дин улыбнулся:
– И опять нет. Пошли, я вам покажу.
Наставник повел их к задней стене с потускневшей мозаикой, едва различимой в тусклом свете солнца, которое с трудом пробивалось сквозь тучи. Юсуф обращал на нее внимание и раньше, но особого интереса она у него не вызвала. Мозаика красного и золотого цвета изображала мужчину в короткой тунике – или леопардовой шкуре, разобрать было сложно, – расположившегося в тени деревьев. Его голову украшала корона из листьев, в одной руке он держал пастушеский посох, в другой – кубок.
– Вакх, – сказал Имад ад-Дин. – Бог вина. С его культом связаны непристойные ритуалы, которые здесь проводились. Последователи Вакха воспроизводили жизнь, смерть и воскрешение бога, после чего пили вино в его честь. – Он повернулся к Джону. – Похоже на то, как христиане поклоняются Иисусу.