– Джон, он говорит правду? – спросил Имад ад-Дин, посмотрев на раба.
Джон встал.
– Да, устад. Все было так, как сказал мой хозяин.
– Он лжет! – выкрикнул Туран. – Слово раба ничего не значит.
– Достаточно, Туран, – остановил его Имад ад-Дин и повернулся к Юсуфу. – Однако он прав. Слова раба ничего не стоят в суде. Кто-нибудь еще видел, как вы фехтовали?
– Нет, – признался Юсуф. – Мы упражнялись в римском храме. Нас никто не видел.
– Как удобно, – фыркнул Туран.
Имад ад-Дин проигнорировал его слова.
– Как ты вернулся из храма после нашего урока?
– Я ехал верхом.
– А твой слуга?
Юсуф открыл рот, но в последний момент замер. Правда состояла в том, что Джон ехал с ним на одной лошади из-за дождя, но, если он скажет правду, это приговорит его. Не следовало забывать, что Вагар захватил одну из лошадей Айюба. Теперь получалось, что Юсуф и Джон напали на лагерь Вагара, а потом им пришлось возвращаться обратно вместе.
– Я… я… – запнулся Юсуф.
– Я видел, как ты и Джон возвращались на одной лошади, Юсуф, – сказал Имад ад-Дин.
– Тогда дело закрыто! – выкрикнул Вагар и указал коротким толстым пальцем на Юсуфа. – Должно быть, виновен этот мальчишка!
– Нет! – запротестовал Юсуф. – Я не виновен. – Он сделал глубокий вдох, стараясь сохранять спокойствие. Все указывало на то, что преступление совершил он: показания Ахтара, отсутствие свидетелей, его возвращение вместе с Джоном на одной лошади. – Да, вот! Я могу доказать свою невиновность!
– Это смешно! – выпалил Туран.
Имад ад-Дин поднял руку, заставляя его замолчать.
– Объясни, Юсуф.
– Устад, вы встретились со мной в храме после утренней молитвы, – сказал Юсуф.
– И что? – вмешался Туран. – Это ничего не доказывает. Ты утром мог съездить в лагерь бедуинов.
– Напротив, – парировал Юсуф. – Вагар сказал, что его лагерь находится в горах, в нескольких лигах вверх по реке Оронт. Даже если бы я скакал всю дорогу, с самого рассвета, мне удалось бы добраться до шатров Вагара лишь к полудню. И тогда я мог бы успеть к началу урока только в том случае, если бы сразу поскакал обратно.
– Я не понимаю, – сказал Айюб. – Ты сам признал, что мог совершить это преступление.
– Нет. Имад ад-Дин сказал, что я и мой раб вернулись на одной лошади. Он говорит правду. Так что мы не могли прискакать из лагеря Вагара на одной лошади, не говоря уже о том, чтобы изнасиловать его дочь или поджарить и съесть козу. – Юсуф указал в сторону Турана, чье лицо начало краснеть. – Туран сам признал, что уехал из дома рано и отсутствовал весь день. У него было более чем достаточно времени, чтобы совершить это преступление.