Вошёл Стивен с маленькой склянкой в руках.
— Доброго тебе дня, — сказал он. — Знаешь температуру моря? Восемьдесят четыре градуса по шкале Фаренгейта [32]. Солёность я ещё не вычислил, но могу предположить, что она необыкновенно высока.
— Да, я тоже в этом уверен. Это необыкновенное место. Барометр упал ещё не слишком сильно... Вот о чём я тебя попрошу, Стивен, будь добр, спроси Хасана, что он думает об этой полосе на западе. Он ведь провел много времени в Аравийской пустыне, путешествуя на верблюдах, и должен знать о местных природных явлениях. Но не торопись, давай сначала прикончим этот кофейник.
Хорошо, что спешить не требовалось, потому что кофейник был огромным, а Стивен — необыкновенно и даже утомительно разговорчивым, когда речь зашла о скорпионах, огромное количество которых обнаружилось в трюме, и команда «Сюрприза» собиралась с ними расправиться.
— Нельзя к ним относиться с таким предубеждением... скорпионы никогда не нападают без причины ...жалят, только если их спровоцировать ...укус вызывает небольшой дискомфорт, реже, очень редко приводит к летальному исходу ...можно сказать, никогда, за исключением тех, у кого и так больное сердце, они обречены в любом случае...
— Кстати, как там бедняга Хайрабедян? — спросил Джек.
— Завтра будет уже снова на ногах, ему гораздо лучше, — ответил Стивен, и в этот момент на «Ниобу» налетел шквал, фактически положив корабль на борт. Кофейник улетел в сторону подветренного борта, хотя друзья нелепо умудрились уберечь свои пустые чашки, и когда корабль снова выровнялся, Джек уже вскочил на ноги, пробиваясь сквозь мешанину из стульев, стола, документов и навигационных инструментов.
Он уже выходил в дверь, когда его окутало рыжее облако песка: песка в воздухе, песка под ногами, песка, скрипящего на зубах, и через эту пелену Джек смутно видел невероятную сумятицу. Паруса яростно трепетали, дико крутящийся штурвал сломал руку рулевому и отшвырнул его к борту, ростры и шлюпки снесло за борт, а едва видимый грот-стеньги-стаксель с почти вырванным ликтросом мотало где-то у подветренной стороны.
Ситуация была критической, хотя полученные повреждения и не были фатальными: удерживавшие пушки брюки не порвались, хотя при таком чудовищном крене на подветренную сторону одна из девятифунтовок перемахнула через другой борт, но из-за такого крена корабль мог легко затонуть. Паруса немедленно потравили, уберегая мачты, а двое рулевых уже стояли у штурвала.
Что оказалось серьёзнее, так это толпа турок, в ужасе носящаяся по палубе. Часть бегала в носовой части и на миделе в вихрях клубящейся пыли и песка, еще большее число карабкалось наверх через главный и носовой люки.