Но в этот раз он явно ощущал себя, и все его мысли были обращены на самого себя, внутрь. И Рэмкын был настолько поглощен собственными мыслями, что не слышал звона тысячи капель и даже не заметил купающегося невдалеке от берега молодого моржа. Что же такое случилось? Неужели так вот странно, непонятно и даже отчасти глуповато начинается то, что называется любовью? Почему так мучительно сладко вспоминать весь ее облик, ладную, крепко сбитую фигуру, ее хрипловатый голос и запах, в котором был смешан аромат духов, шампуня и разных пахучих товаров от сушеной петрушки до чеснока и бражного запаха тонких стружек из винных ящиков.
Значит, она догадалась о его чувствах. Даже раньше его самого она распознала, почему его тянуло в магазин, словно он действительно был одержим неодолимым желанием выпить. Но до сих пор Рэмкын даже как следует и не задумывался-то над тем, что с ним такое происходит. Он просто шел в магазин, стоял, глазел на развешенные и разложенные товары, перекидывался словами с покупателями и даже не очень смотрел на продавщицу. Для него достаточно было ощущения ее присутствия и нескольких взглядов в ее сторону. И только вот сейчас, на берегу, он задумался о том, что с ним случилось, и удивился, как это его так угораздило. Это было совсем непохоже на то, что раньше с ним случалось. Ему иногда нравились девушки, и даже несколько раз он был совершенно уверен в том, что влюблен. Даже казалось, что страдал, глубоко переживал и, бывало, ночей не спал. Но потом все проходило, и удивительно, что в душе и в памяти никакого следа не оставалось. Это как после пурги. Вдруг куда-то исчезает и ветер, и летящий снег, и облака, и не верится, что еще несколько часов назад не было видно собственной протянутой руки, соседнего дома, морской дали. На этот раз Рэмкын точно знал: нынешнее — совсем другое, ранее неизведанное, даже чем-то пугающее.
Несколько дней после этого Рэмкын не заходил в магазин, даже если ему действительно надо было что-то купить. В этом случае он просил товарища. Продавщицу он видел только издали и прятался, чтобы она не догадалась, что он наблюдает за ней. В сердце чувствовался и ныл какой-то остро-сладкий осколок, и Рэмкын ловил себя на том, что он думает о ней и переживает боль с непонятным и мучительным удовольствием.
Но день ото дня это мучение становилось все сильнее, и однажды в пятницу, пересилив отвращение, Рэмкын выпил стакан водки для храбрости и отправился в магазин. Продажа вина уже закончилась, но все же некоторые жаждущие еще толпились у прилавка, обращаясь с мольбой к продавщице.