Сестра Эдна, которая не обладала даром прозрения, несмотря на возраст, не знала, что такое приливы, и не верила ни в чох, ни в дурные приметы, вдруг почувствовала, как из самого ее нутра поднимается доселе неведомая мощная жажда насилия. Она смотрела на миссис Гудхолл с такой ненавистью, какой не питала ни к одному живому существу. «О господи, – думала она, – вот он, враг!»
Сказав, что ей нездоровится, она поспешно вышла из кабинета сестры Анджелы, и только юный Давид Копперфильд был свидетелем ее слез. Он все еще оплакивал отъезд Кудри Дея и, увидев ее в ду́ше мальчиков, заботливо спросил:
– Что с тобой, Медна?
– Не волнуйся, Давид, все в порядке, – ответила сестра Эдна. Но это было не так. «Я вижу конец», – думала она с незнакомой ей болью.
Кедр тоже видел. Кто-то должен сменить его, и очень скоро. Он взглянул на свой график: завтра два аборта, до конца недели намечаются еще три. И наверняка свалятся на голову незапланированные.
Пришлют молодого врача. Он все это прекратит. Что же тогда будет? Беспокойство не покидало его; но тут в самое время подоспела новая машинка, ведь она была существенной частью его обширного замысла, главным действующим лицом которого был Фаззи Бук.
«Большое спасибо за новую пишущую машинку», – писал он попечителям. Она приехала как раз вовремя, потому что старая (если они помнят, он хотел бы ее у себя оставить) совсем развалилась. Это было не совсем так, доктор Кедр сменил на ней шрифт, и теперь у нее был совсем другой почерк.
А печатала эта машинка письма доктору Кедру от юного Фаззи Бука. Фаззи начал с того, что уведомил Кедра о своем горячем желании стать врачом и что это желание вселил в него доктор Кедр.
«Сомневаюсь, однако, что буду когда-нибудь относиться к абортам, как вы, – писал Фаззи. – Меня интересует акушерство. И этим, конечно, я обязан вам. Что касается абортов, тут мы никогда не найдем общего языка. Я знаю, вы делаете аборты из высших соображений и с самыми лучшими намерениями. Но позвольте и мне иметь свои принципы».
И так далее и все в том же духе. Письма Фаззи охватывали десяток лет. Одна часть принадлежала прошлому, другая будущему, в этих последних Кедр оставлял пропуски, чтобы впоследствии сделать необходимые вставки. Из писем явствовало, что доктор Ф. Бук окончил Гарвардскую медицинскую школу, овладев всеми современными акушерскими приемами, в том числе уникальными приемами самого доктора Кедра. При этом Фаззи Бук всегда оставался верен своим убеждениям.
«Очень сожалею, – писал он, – но я верю в душу и ее существование в человеке с момента зачатия». Письма его с годами приобрели слегка высокопарное звучание; он благоговел перед доктором Кедром, хотя в письмах и проскальзывали снисходительные нотки, – молодые люди склонны иногда похлопать учителя по плечу, когда им кажется, что они в чем-то его превзошли. Доктор Кедр наделил Фаззи Бука той самой уверенной в себе непогрешимостью, которая, по его мнению, пришлась бы по вкусу противникам абортов.