Вторым из коробки вылетел, конечно, Давид Копперфильд, он катился вниз, крепко сжимая в руках большой кусок намокшего картона, который разваливался на глазах.
– Шволочь! – крикнул Копперфильд. К счастью, из-за шепелявости его ругательства звучали не так уж страшно.
– Закройте двери! – крикнул доктор Кедр.
– Здесь надо немного проветрить, – не без задней мысли ответила Эдна.
– А я было подумал, вы хотите заморозить неродившихся младенцев.
«Может, именно это очень скоро случится со всеми нами», – подумала сестра Эдна, не переставая гадать, что им сулит будущее.
Тяжелый надувной матрас, на котором так любил плавать Сениор Уортингтон, под порывами декабрьского ветра метался от одной стенки плавательного бассейна к другой, обламывая ледяные корки, нарастающие по его краям. Олив и Гомер еще в начале осени спустили в бассейне треть воды, чтобы из-за дождей и таяния снега вода не переливалась через край.
Крепчавшему холоду никак не удавалось усмирить матрас, и он, подобно коню, сбросившему всадника, продолжал носиться по бассейну, подгоняемый ветром. Олив изо дня в день смотрела на него в кухонное окно; и Гомер ждал, когда же она решится наконец от него избавиться.
В начале декабря Кенди на выходные ожидали домой. Гомер был в смятении. Что делать? Как увидеться? Позвонить? Пятница тяжелый день, в такие дни трудно принимать решения. Он отправился в школу пораньше – хотел до урока попросить у мистера Гуда тушку кролика в собственное распоряжение. А если нельзя, пусть пересадит его на другое место. Баки ухитрился искромсать внутренности кролика до неузнаваемости, и все его разговоры вертелись вокруг одной темы – органов размножения. От этого идиота можно было сойти с ума. Услыхав, что у некоторых сумчатых два влагалища, он пришел в невыразимый восторг.
– Представляешь, у них этого два! – толкнул он Гомера.
– Точно, – кивнул Гомер.
– Ты что, не понял? – Баки еще сильнее толкнул его. – Представь, что ты опоссум. Ведь ты мог бы с другом трахать свою опоссумиху.
– Зачем это мне? – удивился Гомер.
– Нет, ты подумай, две дырки! – распалялся Баки. – Глупая ты башка!
– Сомневаюсь, что опоссумов это очень волнует.
– А я что говорю! Им-то это зачем. Две дырки, и у кого – у опоссумов! Они же, кретины, в этом ничего не смыслят. Представь, что у девушки твоей мечты две дырки, а она не дает. От этого можно рехнуться.
– Девушки моей мечты, – повторил Гомер.
«Девушку моей мечты любят двое, – подумал он. – Вот от чего можно рехнуться».
Словом, в пятницу он отправился в школу пораньше. Хотел просить, чтобы его посадили с кем-то другим. А лучше всего, дали бы другого кролика.