Гарри снова вздохнул. Он прекрасно знал, что эта ссора приведет к новым, а также к запискам от Клары с требованиями немедленно приехать в Уорфорд-Хаус, прежде чем она совершит матереубийство.
Заставив себя остаться, граф проговорил:
– Ясно, что герцог сделал это тайком. Чтобы пощадить ваши чувства, миледи, – добавил он, взглянув на мать.
Последовало яростное молчание, обычно знаменовавшее те моменты, когда родители решали, может ли он сказать нечто достойное внимания.
– Тетки и все остальные так старались, что королеве, возможно, ничего не оставалось делать, – продолжал Гарри. – Не могла же она оскорбить всю семью Кливдона. А ей пришлось бы это сделать в случае отказа. Ведь тетушки приняли его жену…
– Его жену, – с горечью повторила мать. Она бросила на Клару тот самый взгляд, которым Цезарь, должно быть, одарил Брута перед тем, как последний вонзил в него нож.
– Так что все было сделано за кулисами, – вновь заговорил Лонгмор. – Никто ни о чем не знал.
Мать гневно взглянула на него, однако промолчала. Минуту спустя экипаж остановился перед Уорфорд-Хаусом. Слуга тотчас открыл дверцу, все вышли. Леди неторопливо расправила юбки, после чего направились к дому. Но маркиз задержался у кареты и спросил:
– Ты не со мной?
– Думаю, не стоит, – отказался Лонгмор. – Сделал все возможное. Старался налить масла на бушующие воды и тому подобное…
– Это никогда не кончится, – тихо ответил отец. – По крайней мере для твоей матери. Разбитые мечты, уязвленная гордость, истерзанная чувствительность… и что там еще? Сам видишь, как это бывает. В нашей семье не будет мира, пока Клара не найдет Кливдону подходящую замену. А этого не случится, пока она поощряет эту свору бездельников. Заставь их убраться, черт возьми!
Бал графини Игби.
30 мая 1835 года. Суббота.
Вот уже несколько дней граф Лонгмор искал лорда Аддерли. Очевидно, парень был слишком глуп и не понял намека с первого раза. И Гарри в конце концов решил, что самый простой способ от него отделаться – бить, пока он не поймет, что должен держаться от Клары как можно дальше.
Но Софи Нуаро тоже была на балу леди Игби, а Лонгмор, в отличие от Аргуса, был наделен всего одной парой глаз.
Он ненадолго отвлекся, наблюдая за порхавшей по залу Софи. И никто не обращал на нее ни малейшего внимания, если не считать обычного ассортимента болванов, считавших, что горничные существуют исключительно для их развлечения. Но граф выбрал Софи для СВОЕГО развлечения, поэтому и попытался охранять ее. Однако вскоре обнаружил, что она не нуждалась в его помощи и вполне могла самостоятельно отделаться от так называемых поклонников. Сначала Софи «случайно» пролила горячий чай на жилет некоего джентльмена, осмелившегося подойти к ней слишком близко. Другой последовал за ней в соседнюю комнату, но, споткнувшись, упал и разбил себе нос. Третий стал преследовать ее до самой кухни, но минуту спустя, хромая, выскочил в коридор.