Тут рядом появился Лонгмор, воскликнувший:
– Господи милостивый, мадам!… Это ведь моя матушка, не Людовик XIV! Вы, французы, вечно выходите за пределы разумного!
– О каких пределах вы говорить? – удивилась француженка. – Это мадам маркиза, верно? Что дурного в том, что я выказывать уважение ваша элегантна maman? У которой, да, я просить прощений. Мадам де… нет, леди Уорфорд, простите, мой английски, он еще не совершенен.
– О, я уверена, что со временем вы прекрасно им овладеете, мадам де Вернон, – ответила леди Уорфорд. – Как овладели… многими другими вещами. – Бросив взгляд на сына, маркиза спросила: – Ведь это ваш первый лондонский бал, не так ли?
– Да, мадам… леди Уорфорд. Мой дебют, благодаря великой доброта леди Бартрам.
– Конечно же, я должна была пригласить вас! – оживилась леди Бартрам. – Немыслимо не пригласить на мой бал даму, о которой столько говорят!
– Разумеется, – мило улыбнулась леди Уорфорд.
– И я просто обязана была пригласить пару, о которой говорят почти столько же. То есть герцога и герцогиню Кливдон! – засмеялась леди Бартрам.
– Поскольку же разговоры тут ведутся в основном на английском, – добавил Лонгмор, – мадам, к собственному счастью, почти ничего не понимает. Да-да, могу побиться об заклад! О, мадам, вы выглядите… несколько ошеломленной. По-моему, вам нужно подкрепиться. Леди Бартрам, матушка, Клара, будет ли позволено нам удалиться? – С этими словами он увлек Софи в другой конец зала.
Будь мистер Ричард Бринсли Шеридан ничтожным, низким, расточительным развратником, чья женитьба, в сущности, стала результатом договоренности с нетерпеливыми кредиторами, мы первые осудили бы и его, и тот шаг, который он предпринял».
«Корт джорнал».
13 июня 1835 года, суббота.
Они танцевали.
Такого Софи не ожидала. Так была сосредоточена на своем плане и своей роли, что почти забыла о том, что она – не актриса на сцене, а леди на балу.
Музыка заиграла в тот момент, когда Лонгмор уводил ее от матери. Через минуту лорд и леди Бартрам стали танцевать, но не друг с другом – таков был этикет.
– О, прекрасный предлог не вести светскую беседу! – воскликнул Лонгмор.
Он повел Софи в гущу кружившихся пар, обнял за талию – и у нее перехватило горло.
– Я… не уверена… Прошла целая вечность, с тех пор как…
– Я поведу, – сказал он на французском. – Предоставьте все мне, мадам. ДОВЕРЬТЕСЬ мне.
И их захватил вихрь вальса. Софи забыла о своих планах, о магазине и обо всем на свете, остались только этот мужчина и его движения, такие же уверенные в танце, как и в любом другом деле.