– Не надо, – сказала Белинда и снова попыталась выдернуть руку, но Николас опять ее не отпустил.
– Не надо что? – спросил он, проводя губами по ее запястью. – Не надо хотеть вас? Не надо надеяться, что и вы меня хотите?
– Вы просто не можете меня хотеть, – отрезала она, твердо настроившись противодействовать ему, хотя вырываться перестала. – Кроме того, вы ранены.
Николас засмеялся, обдав нежную кожу ее запястья теплым дыханием.
– Чтобы перестать вас хотеть, я должен умереть. – И начал целовать ее предплечье.
– Но я-то этого не хочу!
Напряжение в ее голосе подсказало ему, что она лжет.
– Возможно, я сам себя обманываю, но я вам не верю. – Николас отпустил ее руку, но, прежде чем Белинда успела отодвинуться, обнял ее за талию и притянул к себе. – Думаю, мы оба чувствуем одно и то же. Так зачем с этим бороться?
– Вы ко мне пристаете, – с отчаянием произнесла Белинда, не делая, впрочем, попыток вырваться. – Вы нарушаете свое обещание.
– Знаю, но ничего не могу с собой поделать. – Свободную руку Николас положил на ее затылок. – Я такой негодяй!
Трабридж поцеловал Белинду, не закрывая глаз, внимательно всматриваясь в ее, такие близкие. Ее губы оставались сомкнутыми, и он начал водить по ним языком, вынуждая их приоткрыться.
Через мгновение Белинда сдалась и с тихим стоном приоткрыла рот. Его тело мгновенно откликнулось. Николас крепче обнял ее за талию, запустив свободную руку в шелковые пряди ее волос. Он впился в ее рот, и хотя челюсть болела, маркиз не обратил на это внимания. На ее губах остался вкус малины, которую подавали на десерт, теплой и сладкой, как само лето.
Время словно замедлило ход, пока Николас исследовал ее рот – чувственную полноту губ, ровную линию зубов, и всякий раз, когда их языки сталкивались, в теле его вспыхивало возбуждение. Но поцелуя было мало.
Николас оторвался от ее рта на мгновение, чтобы перевести дух, наклонил голову в сторону и снова ее поцеловал, еще крепче обнимая за талию. Другая его рука в это время соскользнула с ее волос, погладила обнаженную кожу шеи. Все сильнее впиваясь в губы Белинды, Николас провел пальцами по коже, по твердому выступу ключицы и заскользил ниже, к мягкой пышной груди.
Положив ладонь на грудь, Николас даже застонал от наслаждения, так хорошо лег ему в руку этот роскошный мягкий холм. Но еще он почувствовал, что Белинда застыла в его объятиях, а когда прервала поцелуй и, вздохнув, отвернулась, Николас был вынужден остановиться.
Маркиз понимал, что на ней слишком много одежды, поэтому ему лишь кажется, что сердце Белинды бьется в его ладонь. Она не оттолкнула его, чего Николас мучительно боялся, и лишь их общее хрипловатое дыхание нарушало тишину ночи.