Белинда вернулась обратно, когда вальс подходил к концу, подождала ровно до того момента, когда Трабридж подвел Розали обратно к матери, и подошла к нему. Не дав маркизу возможности продолжить разговор с девушкой, Белинда положила ладонь ему на руку.
– Вы еще не потанцевали со мной, Трабридж, – сказала она, вымученно засмеявшись. – Как раз начинается следующий вальс, а я обожаю вальсировать. Идемте?
Белинда не дала ему ни малейшего шанса придумать какую-нибудь отговорку для отказа. Взяв его под руку, потянула за собой, буквально поволокла в центр зала. К ее облегчению, маркиз позволил ей это.
– Леди Федерстон, вы оказываете мне честь, – произнес Трабридж, повернувшись к ней лицом и кланяясь.
– Поверьте, чего я сейчас точно не делаю, так это не оказываю вам честь, – отрезала она, улыбаясь сквозь стиснутые зубы и приседая в ответном реверансе. – Я пытаюсь выбрать между убийством и пыткой, – продолжила она, подхватывая свой шлейф и перекидывая его через руку. – Но не могу понять, что мне нравится больше.
– Можете принять решение, пока мы танцуем. Кстати о танце, – добавил Николас, предложив ей одну обтянутую перчаткой руку и поместив другую Белинде на талию, – вы и в вальсе ведете или только во время предварительных переговоров?
– Зависит от обстоятельств, – сладко протянула она. – Можно мне отвальсировать вас прямо в ад?
– Я был бы в восторге, поскольку именно там пару раз мечтал увидеть вас за эти последние два дня. Но, видите ли, – добавил он с извиняющейся улыбкой, – тогда вам придется провести вечность со мной.
Белинда содрогнулась.
– Убийственная мысль.
Заиграли вальс, и хотя леди Федерстон ужасно хотелось наступить ему на ногу каблуком, она не поддалась искушению. Вместо этого Белинда судорожно пыталась хоть что-то придумать и была вынуждена признать, что у нее осталась только одна возможность исправить положение. Придется забыть о своем отказе и помочь ему найти жену. В этом случае опасность угрожает сердцу, состоянию и целомудрию другой девушки, но о них придется побеспокоится потом. А пока нужно думать о Розали.
– Хорошо, – сказала Белинда. – Вы победили.
– Победил? – эхом повторил Трабридж. – Что это, собственно, значит?
– Я имею в виду, война окончена. Я… – Она помолчала. Мысль о том, что приходится уступать, была ужасно неприятна. – Я сдаюсь.
– Да что вы? – Он посмотрел ей в глаза. – И что я получу от вашей капитуляции?
«Господи, – подумала Белинда, – у этого человека каждое слово звучит порочно». При этой мысли в животе у нее вдруг стало горячо, но она мгновенно подавила это ощущение и заговорила дальше: