Но когда все разошлись, и Розали увидела, что он остался за столиком один, в сердце ее закралась слабая надежда. Чтобы выйти из чайной комнаты, ему придется пройти мимо нее. И пусть столик Розали стоит в углу, вдруг он ее все-таки заметит?
Розали увидела, как он подписал счет, отдал его официанту и встал. Сердце в груди бешено заколотилось. «Может быть, – думала она, пока маркиз шел в ее сторону, – если он ее заметит, то остановится, чтобы поговорить. И может быть, она пригласит его сесть с ними». Розали прикусила губу, выжидая.
Трабридж прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону, и надежды Розали рухнули.
– Вам так не кажется, мисс Харлоу?
Голос сэра Уильяма ворвался в хаос ее мыслей. Она оторвала взгляд от великолепных плеч и спины маркиза и снова обратила свое внимание на молодого человека с каштановыми волосами, сидевшего за чайным столиком напротив нее, изо всех сил пытаясь скрыть разочарование.
– Разумеется, сэр Уильям, – ответила Розали, не имея ни малейшего представления о том, с чем соглашается, так как вообще его не слушала. Она заставила себя улыбнуться, мысленно поклялась впредь уделять больше внимания своим собеседникам. Розали изо всех сил постаралась перестать мечтать о том, чтобы напротив сидел не сэр Уильям Бевелсток, а лорд Трабридж.
Мисс Джералдин Хант оказалась именно такой хорошенькой и умной, как обещала Белинда. Увы, еще она была скучной, о чем Белинда упомянуть почему-то забыла, одной из тех серьезных девушек, что читают Маркса и Достоевского, и Николас подозревал, что сильно упал в ее глазах, признавшись, что сейчас читает исключительно романы.
– Оксфорд, – объяснил он с непроницаемым лицом, – излечил меня от серьезного чтения.
В ответ пришлось выслушать суровую лекцию о банальности своих привычек.
Когда мисс Хант спросила его о состоянии мира, он ответил, что, насколько ему известно, тот все еще вращается, но не добился даже намека на улыбку, зато пришлось выдержать целый трактат о неизбежности катастроф в будущем.
Пока они бродили по галерее, Джералдин выясняла его мнение о картинах, и после часа попыток разгадать глубочайший смысл в каждом портрете, ландшафте или вазе с цветами, Николас не выдержал:
– А вдруг, – сказал он, когда они стояли перед изображением сельского дома с лужайкой и деревьями, – это просто дом самого художника, и нарисовал он его, потому что ему нравится там жить?
– Глупости, – отрезала мисс Хант. – Ни один великий художник не будет писать картину, исходя из таких земных причин.
– Безусловно, – согласился Николас. Чувствуя, что его решительно поставили на место, он перешел к следующей картине, но как ни пытался найти в ней глубокий скрытый смысл, натюрморт с цветами в стеклянной вазе никаких подсказок не давал. – Полагаю, в тюльпанах ничего удивительного нет, все-таки это выставка голландская, но тут еще и розы. Как… м-м-м… необычно. – Он всмотрелся внимательнее и вцепился в то единственное, что смог придумать: – Лепестки роз опадают. Символично, вам не кажется?