Час спустя, победив восставшую плоть при помощи холодной воды, надев свежевыглаженную служителем «Уайтса» одежду, похлопав себя по выбритым клубным цирюльником щекам, Николас почувствовал себя значительно лучше. Чтобы окончательно прийти в себя, требовалось выпить чего-нибудь покрепче. Николас спустился вниз, в бар, где договорился встретиться с Денисом.
Виконт сидел прямо у входа, держа в одной руке стакан с виски, а в другой запечатанный конверт.
– Это доставили несколько минут назад, как раз когда я выходил из дома, – сказал Денис, протягивая ему конверт. – Решил, что стоит захватить его с собой.
Николас с некоторым удивлением взял его.
– Даже вообразить не могу, кто пишет мне настолько срочные письма, что их необходимо доставлять прямо в руки, – произнес он, переворачивая конверт. Небольшая круглая красная восковая печать с пером в центре наводила на мысль об отправителе, а стоило распечатать конверт, его догадку подтвердил тонкий, едва уловимый аромат духов Белинды.
Желание опасно напомнило о себе, грозя свести на нет все усилия прошедшего часа, но Николас немедленно подавил его, сосредоточившись исключительно на записке, а не на раздражающей женщине, написавшей ее.
«В пятницу самый удобный поезд до Клифтона отправляется с вокзала Виктория в половине второго. Таким образом, мы прибудем в Хайклиф как раз перед чаем, и герцогиня уже заверила меня, что ее вполне устраивает это, потому что большинство гостей намерены ехать четырехчасовым поездом. Если план удовлетворяет и вас, на письмо можно не отвечать.
Леди Федерстон»
Удовлетворяет? Николас едва не засмеялся. Неделя рядом с ней без возможности остаться наедине, прикасаться к ней, целовать ее, терпеть, пока она будет сватать его другим женщинам, была самой неудовлетворительной вещью в мире. И все-таки ему придется через это пройти. Он не может позволить себе отказаться.
– Надеюсь, новости не из плохих?
Голос Дениса ворвался в его мысли. Николас поднял взгляд и заметил, что друг за ним внимательно наблюдает.
– Вовсе не из плохих, – ответил он, пытаясь в это поверить. – Собственно, совсем наоборот.
– Это хорошо, – сказал Денис, глядя мимо него на дверь, – потому что боюсь, кое-какие плохие новости направляются прямо к нам.
Николас обернулся и увидел Лэнсдауна, вошедшего в дверь у него за спиной. Герцог заметил его в тот же миг и резко остановился.
«Мой бог, как он постарел» – такой была первая мысль Николаса. Он по-настоящему растерялся, увидев впавшие щеки, землистый цвет лица и костлявую фигуру, потому что для любого, знавшего его, Лэнсдаун всегда был сильной личностью, стремившейся властвовать над всеми, оказавшимися в пределах досягаемости, и такой его вид оказался пугающим откровением. Однако в некотором смысле он ничуть не изменился. Изгиб рта, искаженный злобой и ехидством, расчетливый блеск зеленых глаз, надменно поднятая голова – все это, Николас знал, не изменится никогда.