Ева потрясенно округлила глаза.
– Никто еще не обвинял меня в невинности, леди Фенимор.
– Возможно, потому, что вас считают грешницей, а его праведником. Но, думаю, и та и другая стезя требуют известной отваги. И силы духа.
– Тому, кто уже одной ногой в могиле, тоже требуется отвага. – Старуха снова рассмеялась. – Подозреваю, визит к вам – своего рода испытание для меня, леди Фенимор. Что вы скажете нашим дамам?
– А вы хотите подружиться с этими людьми?
– Да, думаю, они мне нравятся.
Пожилая леди с сомнением склонила голову набок.
– Что ж, хорошо. Я скажу им, что вы исправно читали мне Библию. И попрошу, чтобы ко мне присылали шлюху как можно чаще, пока я жива.
– Я глубоко тронута, леди Фенимор.
– Можно подумать, в вашей прошлой жизни вас мало трогали… – сонно пробормотала почтенная дама. – Может, почитаете мне Библию? Давайте-ка. Мне нужно поспать. Выберите что-нибудь поскучнее. Полагаю, миссис Снит отметила вам отрывок.
– Эй, ликеры и наливки у дальней стены, – сказал Колин, верно угадав мысли Адама по выражению его лица. Тот прибыл на бал один.
В зале уже собралась внушительная толпа жителей Пеннироял-Грин и ближайших городов Суссекса.
– Я надеялся пропустить глоток чего-нибудь покрепче. Сегодня вечером мне не помешает взбодриться.
Адам не имел ничего против веселых сборищ, но его пугали бесчисленные пустые страницы бальных книжек и мечтательные, полные надежды женские взгляды, устремленные на него.
– Тогда минут через десять жду тебя в библиотеке, да смотри не попадись на глаза моему отцу по пути туда. Он терпеть не может, когда я без спросу прикладываюсь к его графинам.
Мистер и миссис Эверси, как, разумеется, и Редмонды, любезно предоставляли свой небольшой бальный зал для ежегодных празднеств. Подобных великодушных жестов обычно ожидают от столпов общества – почтенных семейств Пеннироял-Грин.
– Я с радостью выпил бы бренди. Присоединюсь к тебе сразу…
Адам умолк на полуслове, впившись глазами в женскую фигуру, стоявшую чуть в отдалении. Казалось, он только что опрокинул в себя целый графин лучшего бренди Джейкоба Эверси.
Его взгляд задержался на темных волосах графини, собранных в пышный узел на затылке. Кремовые лайковые перчатки до локтей облегали ее руки. Изящное платье открывало точеные плечи. Адам не заметил на ней драгоценностей. Его жадный взор подмечал каждую мелочь: мягкие линии, цвета, контрасты. Черный и перламутровый, кремовый и жемчужный. Изгиб шеи, округлость груди, очертания обнаженных плеч, тонкую талию, пышные бедра. Это прекрасное женское тело воплощало в себе великую силу земной любви, воспетую в «Песни Песней» царя Соломона. Рядом с ней все остальные гости казались лишь бледными тенями, она выделялась среди них, словно Полярная звезда на небесном своде.