Она приникла к груди Адама, чувствуя сквозь рубашку жар его тела. Пастор был полностью одет, а она осталась нагой, но ей это нравилось. Беззащитность лишь обостряла желание.
Ладони Адама скользнули по ее спине, и Ева сомкнула веки, отдаваясь блаженству. Он прикасался к ней впервые, это казалось чудом. Его пальцы пробежали по ее животу, нашли нежный треугольник между бедер, нащупали горячую плоть, влажную от желания. Каждое страстное, нетерпеливое касание отзывалось в Еве волной дрожи. В движениях Адама появилась властная уверенность, словно отныне Ева принадлежала ему одному. Обхватив руками бедра Евы, он приподнял ее, а затем опустил, прижал к себе, пронзив ее плоть. Их тела слились, и у него вырвался тихий стон.
– Боже, Ева. О боже…
На мгновение они замерли в неподвижности, наслаждаясь чувством полного единения. Их дыхание смешалось. Грудь Евы тяжело вздымалась, сердце взволнованно колотилось о ребра. Сжав в ладонях ее лицо, Адам нашел губами ее губы. Ева плавно качнулась вверх, потом вниз. Два тела заскользили, сплетаясь в страстном объятии. Пальцы Адама обхватили груди Евы, пальцы нежно сжали соски. Она вздрогнула, затрепетала, настигнутая обжигающей волной блаженства.
– Да, о боже. Да, пожалуйста…
Бедра Адама выгнулись, заставив Еву глухо застонать. Каждый выпад отзывался в ней сладостной дрожью. Имя Адама слетело с ее губ.
Опустив голову, он обвел языком ее розовый сосок, потом нежно сжал зубами, и Ева безвольно обмякла в его руках, будто ее тело пронзило молнией.
– Адам…
Прежние любовники вели себя с ней как опытные путешественники, вооруженные картой и компасом. Она всегда знала, где, как и когда они прикоснутся к ней. Теперь же все было иначе. Вместо рассчитанной стратегии – спонтанность, порыв, подлинное чувство. Ева не могла вообразить ничего эротичнее этой голодной страсти, этой исступленной жажды, этого безумия. Чувственный ритм тел, хриплое дыхание, жаркие объятия, сплетение рук, взлет, падение, погружение в глубокий темный омут. Пьянящий восторг.
Когда волна подступающего блаженства захлестнула Адама, Ева прочла это в его глазах – затуманившихся, потемневших. Лицо Адама исказилось, дыхание прервалось.
– Ева… я…
Тело его окаменело, застыло на краю бездны. Но Еву уже подхватил стремительный, бурлящий огненный поток наслаждения. Ее тело расплавилось, растворилось в нем, и тогда Адам сделал последний выпад.
Ева уткнулась лицом ему в шею, чтобы заглушить крик, рвущийся из ее груди.
Они замерли в объятиях друг друга, пока их горячее срывающееся дыхание не стало медленнее, ровнее. Комната постепенно обретала прежние очертания, к Еве возвращалось чувство реальности, складывающееся из множества ощущений. Ее руки обнимали широкую спину Адама под рубашкой. Капельки пота, выступившие у нее на спине, приятно холодили кожу. Шелковистые волосы падали ей на лоб. Ласкающие пальцы Адама скользили по ее телу.