– Я не понимаю, – примирительно произнес Лайл.
– Знаю, в том-то и проблема.
Фредерик всплеснул руками.
– Вы знаете, что я привязан к вам. Искренне привязан. Я в самом деле не урод, как вы изволили выразиться. Я мог бы найти себе подходящую партию среди самых достойных молодых девиц Англии, и все же я здесь, с вами.
– Ах, Фредди, как же мне повезло! Кажется, я вот-вот воспылаю к вам любовью. Довольно лишь послушать, как вы трогательно за мной ухаживаете.
Лайл коротко рассмеялся и произнес едва ли не с нежностью:
– В том-то и штука, Ева. Стоит вам заговорить… дело не в ягодицах, крепких, как слива, вернее, не только в них. Вот почему я не в силах вас забыть. Вы мне нравитесь, поэтому я здесь. Я предлагаю вам брак, вы знаете. Я позабочусь о вас и о пестром сборище, которое вы называете своей семьей. Я всех возьму под свое крыло. Хоть и буду держать их на расстоянии, разумеется.
Казалось, Лайл повышает ставки в игре, желая немедленно заполучить желаемое.
Ева тяжело вздохнула.
– Ох, Фредди. Уезжайте.
– Вы гоните меня, Ева?
– Нет. Я лишь хочу, чтобы вы сейчас же ушли. Вы можете меня оставить?
Фредерик смерил ее изучающим взглядом.
– Я дам вам две недели, чтобы вы обдумали мое предложение. Приезжайте ко мне в Лондон… или не возвращайтесь вовсе.
Ультиматум. Что ж, мужчина сделал ставку, играя в любовь.
И все же… стоило Лайлу произнести эти слова, и Ева почувствовала, как где-то внутри затикали часы, отсчитывая время, неотступно напоминая, что означает жизнь с Фредди для нее и ее близких.
– Вы подумаете, Ева?
– Да, я подумаю.
Иного ответа, откровенно говоря, она и не могла дать.
Поднявшись, Фредерик задержал печальный взгляд на ее лице. Потом нежно поцеловал в лоб.
– Ну, тогда я ухожу.
C наступлением ночи тупая, ноющая боль усилилась. Она засела где-то в голове, позади глаз, не желая сдвинуться ни на дюйм.
У служанки Евы скопилась множество склянок с настойками, мазями и притирками. Они стояли стройными рядами на полке в кладовой. Надписи на ярлыках перечисляли всевозможные недуги, которые эти снадобья помогали исцелять. К несчастью, на наклейках не было надписей: «Отвращение к мужчинам», «Тоска» или «Страх перед будущим». В конце концов Ева поддалась на уговоры миссис Уилберфорс и согласилась попробовать целебный отвар. Ей захотелось почувствовать, что о ней заботятся.
Она выпила отвар. Он оказался мерзким на вкус. Должно быть, изготовивший его аптекарь рассчитывал отпугнуть любую хворь, прежде чем та вздумает всерьез прицепиться к больному. Головная боль не прошла, но немного притупилась. Сбросив туфли и стянув платье, Ева осталась в одной рубашке. Усевшись возле камина, она вытянула ноги в шелковых чулках и невольно задумалась, сколько еще протянут эти чулки. Брак с Фредериком навсегда избавил бы ее от подобных забот. Замужество обеспечило бы ей горы шелковых чулок, роскошные экипажи на мягких рессорах, здоровье и благополучие ее братьев и сестер, племянников и племянниц, которые плодились и размножались с быстротой кроликов.