Колин невозмутимо выслушал кузена, согласно кивая.
– Ну, не сомневаюсь, если поискать, найдется немало желающих бросить в меня камень. Уверяю тебя, я никогда не был всеобщим любимцем, да и сейчас вокруг меня полно злопыхателей. Но меня заботит не Ева. Знаю, не мне ее осуждать, верно? Я беспокоюсь о тебе.
Адам помолчал, потом устало, с бесконечным терпением в голосе произнес:
– Что именно тебя тревожит?
Колин открыл было рот, чтобы заговорить, но сжал губы и задумался.
– Ты не мог бы присесть… ненадолго? – осторожно начал он после небольшой паузы.
Адам тяжело рухнул на стул и, сорвав с себя шляпу, швырнул ее на стол жестом картежника, сдающего колоду. Шляпа, точно игральная карта, скользнула по гладкому дереву. Ослабив новый галстук, Адам смерил кузена хмурым взглядом. Колин смущенно повертел огрызок яблока. Казалось, он обдумывает, с чего начать.
– Ты когда-нибудь влюблялся?
– Колин, ради всего святого…
– Со мной это случилось. Потеряв любовь, ты чувствуешь пробоину в душе. Эта боль невыносима. Однажды я думал, что навсегда потерял Мэдлин. Клянусь, те несколько дней стали для меня адом. Мне казалось, что эта рана никогда не затянется.
– Наверное, тебе следовало написать об этом поэму. Добавить еще одну балладу к песне о тебе.
Колин добродушно усмехнулся, сделав вид, будто не заметил сарказма.
– Но, видишь ли, до встречи с Мэдлин у меня было немало женщин. Бог свидетель, немало. А Ева Дагган… как бы тебе сказать… Представь, что ты фехтуешь рапирой, а у нее в руке смертоносная сабля. Не тебе с ней тягаться, друг мой. Она в два счета изрубит тебя на куски.
– О господи! Неужели ты не мог придумать ничего оригинальнее этой кровавой метафоры?
– Послушай меня, Адам. Мужчины теряли из-за нее головы и совершали безумства еще с тех пор, как она впервые показала лодыжки на сцене театра «Зеленое яблоко». Ева Дагган в совершенстве владеет искусством разбивать сердца. Она посвятила этому бо́льшую часть жизни. Эта женщина играет сердцами мужчин, тасует их, точно карты, и отбрасывает, оставляя только крупные козыри. Она не жестока, всего лишь практична. Наверное, всем нам приходится подчас изворачиваться, чтобы выжить. Ее неприглядное прошлое может всплыть в самый неподходящий момент, и тогда не миновать нового скандала. Я сам не раз творил безрассудства из-за женщин, выставляя себя полнейшим болваном. Но ты… не такой. Ты похож на Чейза. У тебя есть внутреннее… достоинство. Авторитетность и властность, которые, подозреваю, достались тебе при рождении. Полезные качества для священника. Ты мне дорог, Адам. Мне будет больно видеть, как эта женщина превратит тебя в посмешище. Я даже думать не хочу, что она заставит тебя страдать.