Двенадцать тысяч рядом с трусами. Улов века.
Ну и что? Дальше что?
Скоро в Москве буду жить.
Ну и что? Подумаешь, Москва!
Наверное, это от опия. Отсутствие радости. Соскочу с этой дряни в Москве! Обязательно.
А зачем? Денег теперь хватит хоть капельницей его гнать. Зачем это всё, а?
Пытаюсь уснуть, свернувшись в кресле. Передо мной пятно плохо смытой с кресла блевотины.
* * *
Начальник оперативной части в каждой зоне — всегда по совместительству агент госбезопасности. Эти ребята не могут допустить возможность независимого существования других силовиков, кроме них. Так было и будет ещё очень долго. Контора вечна как Ватикан.
После благополучного развала Союза беловежскими синяками, КГБ Узбекистана превратился в СНБ. Службу Национальной Безопасности. Интересная особенность узбекский СНБ — 90 % штатных сотрудников — русские, татары и корейцы, а не представители коренной, освобождённой от ига российского империализма национальности. Опричники, одним словом. Как латышские стрелки Ильича.
С коренным населением отношения у президента складываются неровные. Народ, если верить местным газетам, без ума от любви к Отцу. Он — скрывается от них за плотным кольцом телохранителей, профессионализму которых позавидовала бы сикрет сервис американского президента.
Именно в ташкентскую контору СНБ с докладом ездит каждый месяц и наш Дядя. Как и другие дяди растущих и умножающихся новых независимых узбекских зон.
Проверенный способ управления государством. Обкатанный ещё Дядей Иосифом — гражданин или должен быть стукачом, или сидеть в тюрьме, или пребывать в ссылке, или прятаться от всех с судимостью или и то и другое, и третье вместе взятое — идеальный вариант.
Запуганный подобострастный стукач с судимостью. Стучать ты можешь не стучать, но гражданином быть обязан!
Когда в кабинете у Дяди появляется дорогой кожаный кейс, это сигнал, что он скоро отбывает в Ташкент. Значит нужно срочно тащить отчёт на бумаге узбекского и американского госзнака. Наверх. Мой труд вливается в труд моей Республики. Узбекское экономическое чудо. Кто-то несёт нам, мы несём Дяде, Дядя волокёт куда-то наверх. Похоже на разворовывающих забытую булочку трудяг-муравьёв.
Мы хорошо исполняем свою социальную роль — регулярно и без сбоев провожаем Худого с его чемоданчиком в Ташкент.
За это пользуемся пресловутыми «гражданскими свободами». Нам можно больше свобод, чем другим.
Правда бабло и безнаказанность нас несколько разобщили. Видимся только по оперативной необходимости.
Булка — живёт теперь в кабинете мастера хим. участка Бургута, и, под моим влиянием читает Булгакова, положив ноги на стол лейтенанту МВД Республики Узбекистан. Звание у Булки выше. Ему можно. Он как-то признался мне по-секрету, что освободившись пойдет в вечернюю школу. Мечтает написать книгу «чтоб не хуже чем у Михал Афанасьича».