В письменном столе оказался только один выдвижной ящик, в котором лежала пухлая папка, перевязанная черной лентой. Папка была озаглавлена «История Хедли-Чейз, записанная Эммой Хедли». Наташа развязала ленту и раскрыла папку, увидела рисунок дома в тюдоровском стиле, который за долгие годы не раз перестраивался и «улучшался». Вдруг пискнул ее телефон: пришло сообщение от Дария.
Дарий остановился в двадцати шагах от главных ворот и сторожки, где жили Гэри и его бабушка.
В свое время Мэри Уэбб была бабушкиной кухаркой. Из всех обитателей имения Мэри теплее всех относилась к Дарию, она словно старалась заменить ему родную мать. Она давала ему облизывать ложки, когда пекла пироги, заклеивала пластырем ссадины на коленках, утешала, когда умерла его собака. И, как и все в этом доме, Мэри знала его историю и скрывала ее от него.
Когда он узнал правду, ушел из дому и от всех, кто был с ним связан, ни разу не оглянувшись. Он сам так решил. Теперь у него есть жилье и работа. Но кто поручится, что все это останется у Гэри, его друга с детских лет, у Гэри, который делал ему рогатки, который вместе с ним лежал в темноте и караулил барсуков, который учил его водить мотоцикл? Кто поручится, что у Гэри будут работа и дом после того, как продадут особняк?
«Это мои владения»… Слова как будто сами слетели у него с языка. Наташа спросила, давно ли он в последний раз приезжал в свои владения… Почти столько же лет назад, сколько он прожил здесь. Целый век. Целую жизнь. Будь на то его воля, ноги бы его здесь не было. И все же он приехал — из-за нее. Не ради владений, а ради женщины. Он горько улыбнулся. Ирония судьбы!
Он вынул телефон и набрал ей короткое сообщение из двух слов. Когда он снова поднял голову, увидел на пороге своего домика Мэри Уэбб. Она постарела на семнадцать лет и как будто пригнулась к земле…
«Шестнадцать лет».
Сообщение было не подписано, но оно пришло от Дария и могло означать только одно. Она спросила его, давно ли он в последний раз был в Хедли-Чейз. Он не ответил, но вопрос ее запомнил. «Шестнадцать лет…»
Из Интернета она узнала, что Дарий Хедли учился в Королевском колледже искусств, и, приняв во внимание указанные там даты, посчитала, что сейчас ему года тридцать два или тридцать три. Значит, ему было шестнадцать или семнадцать, когда он покинул Хедли-Чейз, задолго до того, как поступил в колледж искусств, и до того, как его дед заболел. Судя по всему, он крупно поссорился с родными. Между ними пролегла такая огромная пропасть, что через нее не перекинешь мост. Неудивительно, что он не хотел позволить ей копаться в темных углах его прошлого, так сказать, будить давно притихших призраков.